Старомосковская орфоэпическая норма: Московское произношение — Википедия – Старомосковское произношение и что от него осталось — Детская игровая комната «Волшебный лес»

Posted on 16.03.202120.03.2020 by alexxlab

Содержание

Московское произношение — Википедия

Моско́вское произноше́ние (также московский говор, московский акцент) — способ произношения, свойственный жителям Москвы^[1], одна из двух произносительных норм русского литературного языка^[2], наряду с петербургской. Образцовое «старомосковское произношение» выработалось в конце XIX — начале XX веков и присутствует лишь у небольшого числа в основном пожилых людей, и поддерживается театральной традицией (в Московском художественном и Малом театрах^[3]), однако в настоящий^{[какой?]} момент из-за резкого роста пришлого населения Москвы в XX веке^{[нет в источнике]}, сформировалась новая общероссийская произносительная норма, включившая в свой состав как черты старого московского, так и часть черт старого петербургского произношения^[2].

Вокализм[править | править код]

Для московского произношения характерно недиссимилятивное аканье — реализация фонемы /а/ в первом предударном слоге в звуке среднего ряда /

ɐ/: М[ʌ]ско́вское пр[ъ]изн[ʌ]ше́ние х[ъ]р[ʌ]шо́ для М[ʌ]сквы́^[4]. Аканье отражено, в частности, в известной дразнилке «С Масквы, с пасада, с авашнова ряда», включённой В. И. Далем в «Толковый словарь живого великорусского языка»^[5]. Особенности московского произношения даже изменили написание слов — слова «расти», «растение», «возраст» стали писаться через «а». По мнению Л. В. Успенского, когда центр русской языковой культуры оказался в Москве, московское «акающее» произношение стало общепринятым. И все слова, произведенные от «рост», в которых ударение падало не на слог «ро», стали произноситься, а потом и писаться «на московский манер»^[6].

Присутствовавшее изначально эканье отошло на задний план на рубеже XIX—XX веков и было заменено характерным для московского просторечия того времени иканьем. Теперь стандартом московского и общероссийского литературного произношения является иканье (в безударных слогах после мягких согласных гласные «и» и «е» не различаются, произносясь как /ɪ/), например:

в[и^э]сна «весна», брянские л[и^э]са «брянские леса».

Консонантизм[править | править код]

Для московского произношения характерно наличие согласной /г/ взрывного образования. Звукосочетание «сч» произносится как /ɕ:/ (/ш̅’/), например, ра[ш̅’]ёска или [ш̅’]ёт «счёт», а сочетания букв «чн», «чт» часто (но далеко не во всех случаях) произносились как звуки /ʂn/ (/шн/) и /ʂt/ (/шт/): [шт]о «что», [шт]обы «чтобы», коне[шн]о, яи[шн]ица, наро[шн]о, ску[шн]о, пустя[шн]ый, скворе[шн]ик, деви[шн]ик и т. д.

Просодия[править | править код]

В повествовательном предложении тон понижается к концу. В вопросительном — интонация идёт вверх.

[7]. В течение двух столетий (со второй четверти XIV в. и кончая первой четвертью XVI в.) Москва объединила все северновеликорусские княжества и восточную половину южновеликорусских^[8]. Народные говоры объединенных местностей начинают функционировать как диалекты формирующегося общего великорусского языка. В Москву стягивались представители как северновеликорусского окающего наречия, так и южновеликорусского акающего, которое постепенно укрепилось и к XVII в. стало господствующим. М. В. Ломоносов, сам помор-северянин, писал в «Российской грамматике» (1755):

«Московское наречие не токмо для важности столичного города, но и для своей отменной красоты прочим справедливо предпочитается, а особливо выговор буквы о без ударения, как а, много приятнее…»

Московский деловой язык XV—XVI веков, обогащаясь за счёт элементов говора Москвы и диалектов, начинает употребляться всё шире. Уже в XVI—XVII веках в связи с положением Москвы как столицы русского государства нормы московского говора начинают оказывать некоторое воздействие на говоры других городов, то есть теряют свою территориальную ограниченность; таким образом, московский диалект в XVII веке перестаёт быть только территориальным диалектом. А. Н. Гвоздев подчёркивает, что произношение Москвы могло приобрести обобщённый характер и стать «типичным выражением общенародного языка» именно потому, что это произношение характеризовалось совмещением произношения двух основных наречий русского языка — северного и южного — и было лишено узко местных черт.

В XVIII веке существовало две-три нормы произношения: одна — при чтении книг, стихов и т. д. (высокий слог, или «красноречие»), другая — простая, состоящего из элементов народной разговорной и отчасти деловой речи; также, был и промежуточный вариант. О неоднородности произношения того времени писал Ломоносов:

«Сие произношение больше употребительно в обыкновенных разговорах, а в чтении книг и в предложении речей изустных к точному выговору букв склоняется».

Проникновение в русский язык иноязычных элементов (особенно начиная с XVIII века) сделало произношение неоднородным. Однако в XIX веке произносительные нормы литературного языка уже полностью определяются живой московской речью. Эти нормы характеризуются аканьем, произношением е после мягких согласных перед твердыми на месте ѣ под ударением, произношением г взрывного и рядом других черт. К концу XIX века московском произношении стали образцовыми некоторые черты, время существования которых названо «старомосковским произношением».

На рубеже XIX—XX веков московский говор оформился в особую фонетическую систему, называемую теперь учёными старым московским наречием или старомосковским говором. Эта система произношения функционировала в среде московской интеллигенции продолжительное время (однако не исключена вероятность того, что так же говорили и в купеческой, духовной, разночинной среде и пр.). Произносительным эталоном её являлась театральная орфоэпия, базировавшаяся на традициях Московского Малого театра. На данный момент старомосковское произношение почти вышло из употребления, но его ещё употребляют люди старшего возраста.

Особенности[править | править код]

Для старомосковского произношения начала XX века была характерна так называемая ассимилятивная или позиционная мягкость согласных.

Можно выделить наиболее яркие черты старомосковской речи:

широко распространено ассимилятивное смягчение согласных: мягкое произношение первого согласного C₁ перед вторым мягким C₂ʲ (в сочетаниях согласных звуков C₁C₂ʲ) имеет место не только, если оба звука переднеязычные (например, [с’т’]

епь, [з’д’]есь, и[з’н’]еможение, пе[н’с’]ия, о зо[н’т’]е, но и в остальных случаях: [д’в’]ерь, е[с’л’]и, [з’]верь, ко[р’]ни, [с’]вет, [с’]мирный и т. п. В настоящее время мягким произносят первый согласный: в сочетаниях двух переднеязычных в 87 % случаев, в сочетаниях других согласных — лишь в 4,5 %^[9]. Однако старомосковская «мягкая» норма по-прежнему остаётся допустимой и сохраняется в театральной речи и в речи старшего поколения^[10]. Например, в поездах Московского метрополитена нередко можно услышать: Осторожно, [д’]вери закрываются, [с’]ледующая станция — «Планерная». Подобное относится и к звуку [р]: он произносится мягко в таких случаях, как Пе[р’м’], ве[р’ф’], ве[р’с’]ия, се[р’д’]ится.
согласно старой норме сочетания
-чн-, -чт- часто (но далеко не во всех случаях) произносились как звуки /ʂn/ (/шн/) и /ʂt/ (/шт/): було[шн]ая, моло[шн]ый, сливо[шн]ый, огуре[шн]ый, ябло[шн]ый, таба[шн]ый, солне[шн]ый и т. п. В тех же случаях, когда сохранение /ч/ в сочетании -чн- поддерживается родственными образованиями со звуком [ч], написанию -чн- и по старым московским нормам соответствовало в произношении [ч’н]: да[ч’н]ый при дача, све[ч’н]ой при свеча, ре[ч’н]ой при речка и т. д. Также, как [ч’н] сочетание -чн- всегда произносилось в словах книжного происхождения: беспе[ч’н]ый, поро[ч’н]ый, ал[ч’н]ый, цини[ч’н]ый, мра[ч’н]ый, ве[ч’н]ый и т. д. Также, [шн] на месте -чн- не произносится в словах, которые в предыдущем слоге имеют согласный [ш]: пуше[ч’н]ый, игруше[ч’н]ый, кроше[ч’н]ый, подмыше[ч’н]ый; в прошлом же произношение [шн] в этих и подобных словах было возможно. В современной московской речи такое произношение сохранилось во определённом круге слов: [шт]о (что), [шт]обы (чтобы), коне[шн]о, яи[шн]ица, наро[шн]о, скуч[шн]о, пустя[шн]ый, скворе[шн]ик, деви[шн]ик и так далее, а также в женских отчествах на -чна: Савви[шн]а, Ильини[шн]а и других. Хотя в произношении орфографического -чн- в современном русском языке существуют значительные колебания, доминирующим становится вариант с [чн]. Подобное произношение некоторых слов для части русскоязычного населения может обладать просторечной окраской.
буквосочетания «зж», «жд», «жж» по старой московской норме произносились с долгим мягким звуком /ʑ:/ (/
ж̅’/): до[ж̅’]и «дожди», дро[ж̅’]и «дрожжи», по[ж̅’]е «позже», е[ж̅’]у «езжу», ви[ж̅’]ять «визжать», дребе[ж̅’]ять «дребезжать», бре[ж̅’]ить «брезжить» и т. д. (полный список слов) Это правило не относится к сочетаниям на стыке морфем («изжить», «сжечь» и т. д.). Также обязателен и глухой вариант подобного явления: звонкие согласные на конце оглушаются — «дождь» звучит как до[ш̅’].
на месте буквы а в первом предударном слоге после твёрдых фрикативных /ш/, /ж/^[11] и аффрикаты /ц/ ^{[источник не указан 2439 дней]} по старым московским нормам произносился звук /ɨ/, то есть говорили: [Шы]ляпин «Шаляпин», [шы]мпанское «шампанское», [шы]ги «шаги», [жы]ра «жара», [жы]ндарм «жандарм», [цы]ризм «царизм». Следы этого сохранились в современном произношении, например, в некоторых формах числительных: двад[цы]ти́, в слове [жас]ми́н, р[жы]но́й, в производных словах от глагола «жалеть» и производных от него: ж[ы]ле́ть, к сож[ы]ле́нию, пож[ы]ле́й, а также в формах слова «лошадь»: лош[ы]де́й, лош[ы]дя́м, на лош[ы]дя́х.
в некоторых словах после ударного [э] и перед губными и заднеязычными согласными звуками произносился мягкий /rʲ/ (/р’/): пе[р’]вый, се[р’]п, сте[р’]ва; ве[р’]х, четве[р’]г, це[р’]ковь. Эта особенность до сих пор встречается в речи старшего поколения, особенно часто — в форме це[р’]ковь.
Дмитрий Ушаков писал, что окончание прилагательных -гий, -кий, -хий, например, «долгий, широкий, тихий», по-старомосковски произносятся так, как если бы было написано -гой, -кой, -хой, то есть как /-əj/. То же самое относится к глаголам, оканчивающимся на -кивать, -гивать, -хивать (выта́с[къвъ]ть, распа́[хъвъ]ть, натя́[гъвъ]ть). Свидетельства подобного произношения есть не только в научных трудах и многих стихотворных текстах, в частности, у Александра Пушкина: «Князь тихо на череп коня наступил // И молвил: Спи, друг одинокий! // Твой старый хозяин тебя пережил // На тризне, уже недалекой…», но и даже в старых советских фильмах^[12].
возвратный постфикс -сь, -ся согласно нормам старомосковского говора, произносился вопреки орфографии твёрдо (это и позволило, например, Марине Цветаевой рифмовать слова «вкус» и «боюсь»: «Смывает лучшие румяна // Любовь. Попробуйте на вкус, // Как слезы солоны. Боюсь, // Я завтра утром — мертвой встану…»). В наши дни эта черта редко, но встречается в речи старшего поколения.
старомосковская орфоэпическая норма предполагала, что безударные окончания глаголов -ат и -ят должны вместо /-ɘt/ произноситься как /-ʊt/, например, формы глаголов «дышат», «душат», «гонят», «любят», «пилят» звучат как дыш[ут], душ[ут], гон[ют], люб[ют], пил[ют] и т. д. Такие окончания глаголов 2-го спряжения в 3-м лице множественного числа, спрягающиеся по типу 1-го спряжения, во многом сохранились и сегодня, в том числе и в речи молодого поколения современных москвичей.
на месте фонемы /г/ в словах религиозного содержания считалось единственно правильным произношение фрикативного звука /ɣ/: [‘boγə] «Бога», Бо[ɣ]у «Богу», о Бо[ɣ]е «о Боге», [γɐ’spotʲ] «Господь», [ɣ]осподи «Господи», бла[ɣ]о «благо», бла[ɣ]одать «благодать».
было характерно еканье — произношение /ɛ/, /e/ в предударном слоге на месте е и я, а после ч и щ — на месте а: [в’и^э]сна́, [р’и^э]ка́, [пр’и^э]ду́ «пряду», [ч’и^э]сы «часы»
произношение (в ряде случаев) сочетания це (в современной орфографии; ранее цо, цѣ) в первом предударном слоге как ц[ʌ]: «танцевать» как танц[ʌ]вать, «поцелуй» как поц[ʌ]луй.

Рефлексы старшей нормы в московской речи[править | править код]

Надпись «по-московски» «Булошная» на торговой точке в Екатеринбурге, 2020 год

произношение безударных флексий глаголов II спряжения в 3-м лице множественного числа как -ут и -ют.
последовательное произнесение [чн] как [шн] в некоторых словах: подсве[шн]ик.
в некоторых случаях старомосковский вариант консервируется в составе фразеологических оборотов: друг серде[шн]ый, со свиным рылом в кала[шн]ый ряд, шапо[шн]ое знакомство.

↑ московское произношение // Энциклопедия «Москва». Копия: копия без ошибок на сайте fonetica.philol.msu.ru
↑ ¹ ² Грамота.ру — Справочно-информационный портал (неопр.). — Вербицкая Л. А. Варианты русского литературного произношения. (Проверено 26 апреля 2013)
↑ Русский язык — статья из Большой советской энциклопедии.
↑ Использован русский лингвистический алфавит.
↑ Акать // Толковый словарь живого великорусского языка : в 4 т. / авт.-сост. В. И. Даль. — 2-е изд. — СПб. : Типография М. О. Вольфа, 1880—1882.
↑ Успенский, Л. В. Почему не иначе? : Этимологический словарик школьника. — М. : Детская литература, 1967. — 302 с.
↑ Ксения Ларина, Ольга Северская. Московское произношение: образец для подражания или пережиток прошлого? (неопр.). Радиостанция «Эхо Москвы» (17 января 2010). — Беседа с научным сотрудником Института русского языка РАН, кандидатом филологических наук Ольгой Антоновой. Дата обращения 4 февраля 2020.
↑ в 1463 г. происходит присоединение Ярославля, затем в 1473 г. — Новгорода, в 1485 г. была присоединена Тверь, в 1510 г. — Псков, в 1517 г. — Рязань
↑ Л. Вербицкая. История возникновения произносительной нормы русского литературного языка
↑ Видео-хроника о строительстве МГУ: за[т’в’]ердевший, промёрзший грунт
↑ Aswünheit. старомосковский говор — Д. Н. Ушаков (неопр.). Дата обращения 10 января 2019.
↑ Видео-хроника о строительстве МГУ: Московск[ъ]й Государственный университет…

Темы, связанные с русскими диалектами

Примечания: ¹ в диалектологической карте русского языка (1965, сост. — К. Ф. Захарова, В. Г. Орлова) не рассматриваются в числе говоров раннего формирования

Старомосковское произношение и что от него осталось

Прошлое и будущее

Русское литературное произношение складывалось на протяжении долгого времени. В выработке литературных норм особая роль принадлежит московскому говору.

До образования национального языка в ХVII веке на разных территориях были распространены диалектные разновидности русского языка. На диалектах говорило все население феодальных земель независимо от социальной принадлежности.

Произношение в Москве — компромисс между севернорусским и южнорусским,с некоторыми особенностями так называемого среднерусского наречия.

Феодальная раздробленность эпохи средневековья привела к разделению древнерусского языка на многие говоры и диалекты. Историческое значение Москвы заключалось в создании общерусского варианта языка.

Положение, следовательно, складывалось то же, что и в Петербурге начала XIX в. Петербургу предстояло собрать воедино социальные диалекты (жаргоны). Москва то же самое, но на два века раньше сделала с диалектами территориальными.

Времена изменялись, материал для построения новых норм языка оказывался иным, но задача стояла все та же: из множества типов местной речи — наследия раздробленности державы — создать общерусскую норму.

Похожее по теме… Русский языкРусский язык: история и современность

Московское произношение к началу XIX века оформилось в основных своих чертах, среди которых наибольшее значение имела полная смена оканья – аканьем, то есть неразличением звуков о и а в безударных слогах, например, в словах к[а]рова (корова) и к[а]дило (кадило) в первом слоге, как и теперь, произносились одинаковые звуки. К концу XIX века многие черты, свойственные московской речи, стали считать образцовыми, а совокупность этих черт впоследствии получила название старомосковского произношения.

Отвлекаясь от темы — забавный факт: мы знаем все хорошо, что в русском языке звонкие согласные в позиции конца слова оглушаются, и вместо них, вместо звонкого согласного но глухая пара. Например, слово «гороДа» в единственном числе будет «гороТ». С глухим «т» на конце.
А вот слово Бог – боГа,— звонкий «г», глухая пара к нему – звук, должно было быть «Бок», но мы произносим: «БоХ»

В середине прошлого века, когда появилось полное описание произносительных норм русского языка, общество осознало необходимость сохранения традиции правильного произношения. Основу орфоэпических норм составляет и сейчас старомосковское произношение.

Старомосковское произношение не было популярным или широко распространенным; разные слои говорили на своих диалектах и со своим прононсом, в том числе, в Москве. Театральная языковая норма старой Москвы была взята за основу для дикторов радио, а позднее и ТВ; через эти институты единообразное произношение и нормы устной речи навязывались всей стране.

Оно формировалось в среде московской интеллигенции и образованного купечества, поддерживалось в эпоху социальных потрясений театральной речью как более консервативной частью языка, проникало в язык всех культурных слоев населения. Особая заслуга в сохранении образцового русского произношения принадлежит двум театрам – Малому театру в Москве и Александринскому в Петербурге. Это, по словам лингвиста М.В.Панова, «живое воплощение орфоэпического идеала».

Яркие черты

Наиболее яркие черты старомосковской произносительной системы, сохранившиеся в наши дни или претерпевшие значительные изменения.

1. По правилам старомосковского произношения согласные звуки перед мягкими согласными должны произноситься мягко: надо говорить [д`]верь, [с`]вет.

Сейчас обычно произносится твердый согласный, однако старая норма допускается и сохраняется в театральной речи и в речи москвичей старшего поколения.

Иногда можно услышать в поездах московского метрополитена: Осторожно, [д`]вери закрываются, [с`]ледующая станция – «Курская».

2. На месте букв чн,чт во многих словах произносились звуки [шн], [шт] : [шт]о (что), [шт]обы (чтобы), ску[шн]о (скучно), таба[шн]ый (табачный), солне[шн]ый (солнечный) и др. Современная норма рекомендует такое произношение лишь в нескольких словах: [шт]о (что), [шт]обы (чтобы), коне[шн]о (конечно), наро[шн]о (нарочно) , иногда допускаются два варианта: порядо[шн]ый и порядо[чн]ый, иногда только [чн]: ябло[чн]ый, таба[чн]ый. Сохраняется старомосковское произношение в некоторых фразеологизмах: шапо[шн]ое знакомство, в кала[шн]ый ряд.

Произношение шн, шт в соответствии с орфографическими сочетаниями чн, чт было в определенных случаях присуще не только старомосковскому говору, но и, очевидно, являлось частью литературного языка на более раннем этапе формирования

Сто лет назад было такое распределение, что в словах обиходных говорили «шн», а в словах, вот, например, в терминах, вариант только «чн».

Говорили: «молоЧНая кислота», но при этом – «молоШНая каша». Говорили только: «тоЧНый», хотя там тоже сочетание ЧН, конеЧНый, но при этом – конеШно.

И уже сто лет назад учёные пытались найти объяснение вот этому феномену и спрашивали: а вот почему? Какие именно слова? И были разные-разные предположения, и оказывалось, что в принципе ни одно объяснение не подходит. Большинство слов, в которых варьируется такое произношение, стилистически неправильное. И пытались в зависимости от того, какое слово производящее, какие другие согласные в этом слове, вот дать какое-то объяснение. Ни одно объяснение не было исчерпывающим.

Сейчас количество слов, в которых произносят «ШН», существенно сократилось. Но по-прежнему говорят «конечно», слово «скучно» в данный момент имеет два варианта – говорят и «скуШно» и «скуЧНо». Старшее поколение говорит только «скуШно».

3. Буквосочетания [зж], [жд], [жж] по старой московской норме произносились с долгим мягким звуком [ж`ж`]: до[ж`ж`]и (дожди), дро[ж`ж`]и (дрожжи), по[ж`ж`]е (позже). В настоящее время подобное произношение встречается редко.

4. На месте буквы г в словах религиозного содержания считалось единственно правильным произношение фрикативного g: Бо[g]а (Бога), бла[g]о (благо), бла[g]одать (благодать). Современная норма допускает такое произношение лишь в словах Бога, Господи.

5. Формы прилагательных единственного числа именительного падежа мужского рода в современном русском языке образуются с окончаниями (ый) или (ой): новый – нов[ъй]. Это старый спор двух окончаний, истоки его во взаимодействии старославянского и древнерусского языков. Более «старинным» является произношение нов[ъй], сильн[ъй], тверд[ъй]. Свидетельствуют об этом пушкинские рифмы:

Один какой-то шут печальный

Ее находит идеальной.

Особенно явно это различие проявляется в прилагательных на -гий, -кий, -хий: долгий, широкий, тихий (по-старомосковски эти слова произносятся так, как если бы было написано: долгой, старой, тихой.

Князь тихо на череп коня наступил

И молвил: Спи, друг одинокий!

Твой старый хозяин тебя пережил:

На тризне уже недалекой…

Примеры из стихотворений Н.А.Некрасова:

Не жалок ей нищий убогий –

Вольно ж без работы гулять!

Лежит на ней дельности строгой

И внутренней силы печать.

За нагруженной снопами телегой

Чинно идет жеребеночек пегий.

Сценическая речь, стремясь сохранить язык классиков, не отказывается от старомосковской нормы. Но и в бытовой речи у некоторых наших современников, безупречно владеющих литературным языком, выдерживается более или менее последовательно эта норма.

6. Возвратный постфикс -ся, -сь согласно нормам старомосковского говора произносился с твердым согласным

Что также отражено рифмой у Н.А. Некрасова и (ближе к нашему времени) у М.И. Цветаевой:

Быстро, бешено неслась

Тройка – и не диво:

На ухабе всякий раз

Зверь рычал ретиво.

Смывает лучшие румяна

Любовь. Попробуйте на вкус,

Как слезы солоны. Боюсь,

Я завтра утром – мертвой встану.

Стихи эти следует читать, соблюдая волю автора, не разрушая рифмы. Такие рифмы есть и у современных поэтов; если система рифмовки тяготеет к точности, то они говорят о произношении с,са в возвратных формах глагола. Вот строки Б.Л. Пастернака:

В кашне, ладонью заслонясь

Сквозь фортку крикну детворе:

Какое, милые, у нас

Тысячелетье на дворе?

А так читает свои стихи А. Вознесенский:

Подойдет, улыбнется силя[с]:

Я в кого-то переселила[с]!

Разбежала[с], как с бус стеклярус,

Потеряла[с] я, потеряла[с]!

Это лишь некоторые, наиболее яркие черты старомосковского говора. Надо ли нам знать, как говорили в Москве сто лет назад, надо ли следовать орфоэпическим традициям? Много раз орфоэпические нормы, связанные с давними культурными традициями, объявлялись реакционными, буржуазными (20-е и 30-е годы), устарелыми, исчезнувшими.

На самом деле они живы и требуют орфоэпического внимания и поддержки.

«Старая» норма редко реализуется в живой речи, но она не мертва, она воскресает всякий раз, когда мы читаем стихи поэтов Золотого и Серебряного веков русской литературы, когда в театре мы слышим диалоги пьес А.Н. Островского и А.К. Толстого и чувствуем красоту старого московского говора. Сценическая речь не во всем совпадает с бытовой, и это ее достоинство, а не порок, она осуществляет живую связь речи современников с речью русской классики, с языком великих писателей прошлого.

Согласно наблюдениям лингвистов, в настоящее время в ряде слов многие москвичи разного возраста, владеющие нормами литературного произношения, последовательно произносят шн: булошник, подсвешник, тряпош]ый и т. д.

Для выяснения вопроса о распространенности этого явления было проведено анкетирование, цель которого состояла в определении регулярности появления старомосковских вариантов произношения в современной речи и описании факторов, поддерживающих их сохранение. В анкеты были включены как старомосковские, так и современные произносительные варианты.

Анкетируемому предлагалось выбрать тот вариант, который свойственен его речи. В исследовании принимали участие испытуемые, разделенные по возрастному критерию на три орфоэпические группы.В ходе исследования дополнительно учитывались зафиксированные в бытовой речи случаи употребления рассматриваемой нормы, а также анализировалась речь дикторов телевизионных программ канала «Культура».

Результаты исследования позволили установить определенные этапы отхода от старомосковского произношения:

1. В некоторых словах сохраняется только старомосковский произносительный вариант шн: конешно, нарошно и др.

2. В следующей группе слов сосуществуют реализации шн и ч’н при преобладании старшего варианта: горчишники и горчич’ники, скушно и скуч’но и др.

3. Равноправие вариантов шн и ч’н: шутошный и шуточ’ный, порядошный и порядоч’ный и др.

4. Сосуществуют шн и ч’н при преобладании младшего варианта: горнич’ная и горнишная, тряпич’ный и тряпишный и др.

5. Произношение исключительно ч’н согласно младшей норме: яблоч’ный, молоч’ный и др.

При общей тенденции к вытеснению старомосковского произносительного варианта новым можно было бы ожидать, что в речи каждого следующего поколения будет происходить отдаление каждого конкретного слова от старомосковского варианта, но в обязательном порядке этого не происходит.

В речи современного молодого поколения в некоторых случаях наблюдалась консервация того соотношения вариантов ч’н/шн, которое фиксировалось и на прошлом этапе развития языка (например, в словах: скушно, прачешная, подсвешник, яишница, девишник, скворешник).

Как вообще меняется язык

Высокие книжные слова и выражения через язык церкви проникали в общий язык и скрепляли его— для всех это авторитетный источник. Прямых заимствований из церковнославянского языка было мало. Использовались формальные средства и общие правила образования новых слов, которые выработал церковнославянский язык.

Появилось множество новых суффиксов, прежде бывших книжными, возникло много слов, иногда общего значения.

«Столкнулись» слова одного значения, но разного происхождения, подчас с неуловимыми оттенками смысла. Приходилось выбирать, какое предпочесть, а какое отвергнуть: властитель — властелин, убиение — убитие — убийство, дан-ник — данщик, невежество — невежествие — невежественность, безумьство — безумие — беэумьствие, старость — староство — староствие — старчество, из-гона — изгонка — изгнание и сотни других.

Не забудем, что таких рядов набиралось много, и лишь приблизительно было ясно, что общим для составляющих такие ряды слов является корень, а суффиксы всюду свои. Одни из них — разговорные, другие — книжные, третьи — причудливое смешение тех и других. Возникла проблема стиля: стало ясно, что только в конкретном тексте можно разобраться с богатством, полученным из веков.

И по части грамматических категорий накопилось много вариантов. Вот категория рода у имен. Более шестисот слов имели варианты (скажем, занавесъ — занавесь — занавеса). Какой вариант предпочесть? И новые заимствования из разных европейских языков в XVII в. вызывали подобное же колебание (залъ — зало — зала). Проходило время, и постепенно, слово за словом, язык очищался.

Похожее по теме… Слова-паразитыО дискурсивных словах (словах-паразитах) в русской речи. Паразит — организм, который питается за счет других живых организмов. Слова-паразиты поедают смысл сказанн

Городская речь оставляла себе единственный вариант, руководствуясь при его выборе определенным принципом. Например, слово с отвлеченным значением предпочитало сохранить форму женского рода, с конкретным значением — форму мужского рода {занавес, зал). Объяснялось это влиянием книжного языка, поскольку в нем издавна отвлеченность выражалась именами женского рода (осознавалась еще идея собирательности, свойственная таким именам в древности).

Появилось множество новых слов и новых форм старых слов. Неожиданно оказалось, что многозначность (а точнее, нерасчленимый в сознании синкретизм значений) слова чрезвычайно неудобна, когда речь заходит о чем-то конкретном. Скажем, слово жена обозначало одновременно и женщину, и супругу, и социальный статус женщины в обществе. Также и мужь— и супруг, и мужчина, и звание (высокий мужь).

Образованные от этих имен прилагательные позволили со-вдать новые формы: жена — женский, мужь — мужь-ской, а на их основе уже и новые слова: женьчина, мужьчина. Разговорная речь нуждалась в специализации жизненно важных слов, поэтому именно в московских памятниках XVI в. и возникают ряды: жена— женка — женьчина, мужь — мужик — мужьчина.

Биологические, социальные, семейные характеристики человека по полу стали определяться самостоятельными словами. Семантическая дифференциация началась в московском говоре, но пока лишь на уровне бытовой лексики.

Давно известные книжные слова тоже переосмыслялись в соответствии с социальными нуждами людей. Нынешние слова совесть и жизнь (жызень) совсем другого значения, чем были они до XVI в. Слова, которые прежде были почти однозначными, но употреблялись в разных жанрах и стилях, пройдя все тот же путь «усреднения» значения, стали разграничивать важные понятия: живот ‘биологическое существование’— житие ‘социальное’ — жизнь ‘духовное’. Уже не в признаке-прилагательном указывалось подобное различие (мой живот, чистое житие, вечная жизнь), а в самостоятельном имени-термине. Это значит, что и понятие о соответствующих сторонах человеческой жизни складывалось в сознании и оформлялось в слове.

Питательной средой для «усреднения» прежде самостоятельных речевых стихий явилась в Москве деловая речь, язык документов, т. е., как ни странно, «язык московских приказов» — чиновная речь. Это была единственная форма письменной речи, которая одновременно использовала и церковнославянизмы и формы народного языка. Их не просто соединяли в одном документе, но и обрабатывали, редактируя текст и доводя до неких образцов. Престиж форм деловой речи позволял «разносить» речевую норму московских приказов за пределы столицы: в XVII в. всюду писали так, как дьяки в Москве.

Все это постепенно привело к стилистическому снижению некоторых жанров традиционной литературы. Так, и жития святых, и повести о военных действиях, и рассказы о житейских делах стали писать на более доступном простому народу языке, хотя в преобразовании книжных (письменных) вариантов речи были и свои отличия от того, что происходило в развитии устной речи.

Почему именно московский говор у нас стал основой литературного произношения?

Когда такая большая территория, как территория России, когда такое обилие диалектов, разных способов произнесения на вот этой большой территории, обязательно нужен какой-то способ произнесения, какой-то говор, вот в данном случае, это московский говор, который был бы универсальным, всеобщим, он был бы для всех.

Все могли бы им пользоваться в каких-то важных случаях, которые требуют участия всех. Это, например, жизнь государства, это образование. И так исторически сложилось, — историки любят эту форму, — так исторически сложилось, что именно московский говор стал базой, основой для литературного произношения. И причин тому две: первая – собственно, такая политика, политическая, социальная, что это говор столичный, что все приезжают в столицу, все взаимодействуют со столицей.

А вторая причина – она на самом деле, тесно связана с первой, потому что московский говор он занимает промежуточное положение между всех русских говоров.

Во-первых, за счёт своего географического положения, во-вторых, за счёт взаимодействия с другими говорами, как такой своеобразный плавильный котёл, впитал, переварил, адаптировал черты многих, многих, многих русских диалектов, и занял вот это вот промежуточное положение. Получается, что московский говор удобен всем, хотя, безусловно, от всех русских диалектов отличается.

Тема 3. Орфоэпическая норма

Орфоэпическая (с греч. orthos – правильный и epos – речь) норма рассматривает правила произношения слов и постановки ударения в них.

§1. Исторические основы русской орфоэпии. Старомосковская и ленинградская нормы произношения

Русское литературное произношение складывалось в течение долгого времени. До образования национального языка в XVII в. на разных территориях были распространены диалектные разновидности русского языка. Вместе с присоединением к Московскому княжеству других княжеств росла экономическая, политическая, культурная роль Москвы как столицы централизованного Русского государства. В связи с этим рос и престиж московского говора. Его нормы, в том числе и произносительные, перерастали в нормы общенациональные. Этот процесс облегчался тем, что говор Москвы – среднерусский, где сглажены наиболее резкие диалектные черты северного и южного наречий. Окончательно нормы литературного произношения оформились к концу XIX в. Это было произношение старой московской интеллигенции, за ним стояла непререкаемая традиция московского Малого театра. Не случайно В.И.Чернышев, языковед, член-корреспондент АН СССР (1931 г.), один из организаторов семнадцатитомного “Словаря современного русского литературного языка”, в 1915 г. писал: “Образованные люди во всех местах России говорят по-московски”.

Но уже во II пол. XIX в. у московской нормы появился конкурент – петербургское произношение, которое начинало претендовать на роль образца. Его главное отличие от московской нормы состояло в книжном, “буквенном” произношении. Петербургское произношение не стало орфоэпической нормой, не было признано сценой, но его особенности оказали огромное влияние на развитие произносительной системы. А изменение состава населения Москвы привело к тому, что и московское произношение, сохранив основную характеристику (аканье), существенно изменилось.

Черты старомосковского произношения

По старомосковской норме после шипящих и ц в I предударном слоге ы с призвуком э произносилось не только на месте о, э, но и на месте а (ш[ы ]ры, ш[ы ]лун, ц[ы ]рапать). Такое произношение является устаревшим, но до сих пор сохраняется в словах лош[ы ]дей, ж[ы ]леть, к сож[ы ]лению, ж[ы ]смин, ж[ы ]кет.
Согласно старомосковской норме большинство глаголов II спряжения в 3-м л. мн. ч. произносились с окончаниями –ут, –ют вместо современных –ат, –ят: хвал[ют], слыш[ут], лов[ют], ход[ют].
По старомосковской норме в глаголах, оканчивающихся на –кивать, –гивать, –хивать и прилагательных, оканчивающихся на –гий, кий, хий после г, к, х произносился не и, а редуцированный звук, близкий к а – [ъ]: постук[ъ]вать, отпуг[ъ]вать, размах[ъ]вать; долг[ъ]й, легк[ъ]й, тих[ъ]й.
В старомосковской норме произношение мягкого согласного перед мягким – [з’в’]ерь, по[д’в’]иг— было традиционно; по новой норме произносится твердый первый согласный: [зв’]ерь, по[дв’]иг.
Постфиксы глагола –ся и –сь произносились твердо: возвратилс[ъ], бою[с].
Буквосочетание чн произносилось [шн] по старомосковской норме во всех случаях за исключением некоторых слов. Например: коне[шн]о, ску[шн]о, яи[шн]ица; искл. – да[ч’н]ый (от дача), но[ч’н]ой (от ночь), нау[ч’н]ый (от наука). В современном русском литературном языке обязательное произношение [шн] сохранилось в сравнительно немногих словах: конечно, скучно, нарочно, прачечная, двоечник, скворечник и т.д., в женских отчествах: Ильини[шн]а, Никити[шн]а. Вариативное произношение [чн] и [шн] возможно в таких словах, как молочный, булочная, сливочный, подсвечник, пшеничный, стрелочник и т.д., при этом [шн] считается книжным, высоким, сценическим произношением, а [чн] – общеупотребительным. Произношение [чн] начало закрепляться в литературном языке с 50-х гг.XX века под влиянием письма. В отдельных случаях произношение может быть двояким в одном слове в зависимости от его смысла и сочетаемости: друг серде[шн]ый, но серде[чн]ый приступ.

Таким образом, былое противопоставление московского произношения ленинградскому потеряло прежний смысл и связано лишь с историей орфоэпии. Оно перестало быть нормативным к 50-м гг. XXв. Следует, однако, заметить, что старомосковское произношение сохранилось почти в неизменном виде в старых классических театрах, поэтому оно называется еще итеатральнымилисценическим. Кроме того, в орфоэпических словарях оно рассматривается еще как вариант произношения с пометойустаревшееилиустаревающее.

В составе современной орфоэпической нормы выделяют 2 раздела: а) нормы ударения; б) нормы произношения.

Орфоэпические нормы. Московское и петербургское произношение — Мегаобучалка

Необходимый элемент культуры речи — знание произносительных норм русского языка, изучаемых орфоэпией. Словарь-справочник лингвистических терминов дает такие определения:

Орфоэпия (от греч. orthos — прямой, правильный + epos — речь).

1. Раздел языкознания, занимающийся изучением нормативного литературного произношения. 2. Совокупность правил, устанавливающих единообразное произношение, соответствующее принятым в данном языке произносительным нормам [125, с. 253].

Произносительные нормы русского языка определяются прежде всего следующими основными фонетическими законами:

(1) редукция безударных гласных, т.е. количественные и качественные изменения звуков в результате ослабления артикуляции;

(2) оглушение звонких согласных на конце слов;

(3) ассимиляция (уподобление) согласных по глухости и звонкости на стыке морфем;

(4) выпадение некоторых звуков в сочетаниях согласных.

Как показывает речевая практика, требования орфоэпических норм выполняются не всегда. Причин отступления от норм, возникновения вненормативных вариантов несколько. Это прежде всего влияние параллельных языковых систем — в результате заимствования, сложностей адаптации иноязычной лексики к русскоязычной системе, влияние фонетических традиций русских диалектов (оканье, яканье, цоканье и т.п.).

Важнейшие черты русского литературного произношения сложились на основе разговорного языка города Москвы. Исторически этому способствовало то, что с XIV в. Москва становится центром Русского государства. К XVIII в. московское произношение соединило в себе особенности произношения северных и южных говоров русского языка. Московские произносительные нормы передавались в другие экономические и культурные центры в качестве образца и там устанавливались на почве местных диалектных особенностей. Окончательно московская произносительная норма сложилась к концу XIX в. Это было произношение старой московской интеллигенции.

Но уже во второй половине XIX в. у московской нормы появился конкурент — петербургское произношение, «которое постепенно усиливало свои притязания на роль общелитературного языка» [36, с. 136]. Его главное отличие от московской нормы состояло в усилении книжного, «буквенного» произношения. Петербургское произношение не стало орфоэпической нормой, хотя некоторые его особенности оказали впоследствии существенное влияние на развитие системы русского литературного произношения.

«Однако и московское произношение, сохранив свои главные, основные характеристики (например, аканье), во многих случаях утратило былую роль произносительного канона» [36, с. 136].

Таким образом, былое противопоставление московского произношения петербургскому (ленинградскому) потеряло прежний смысл.

В современном русском литературном языке нет полной унификации литературного произношения, однако орфоэпические нормы в целом представляют собой последовательную систему, развивающуюся и совершенствующуюся.

Как полагает большинство современных языковедов, ныне орфоэпия в общем обеспечивает единообразие звукового оформления устной речи, охватывает реализацию фонем, ритмику (сегментацию) речевого потока и словесное ударение. Она реагирует и на исторические процессы: так, в XX в. усилилось влияние письменного написания на произношение как результат всеобщей грамотности, школьного чтения.

Эталоном произношения до недавнего времени служила так называемая сценическая речь, однако в последние годы она все более подчиняется узуальным влияниям, утрачивает функции эталона. В то же время повышается роль телевидения, где выдвигаются телеведущие и обозреватели, дающие многомиллионной аудитории уроки культуры речи. Это, например, Е. Киселев, С. Сорокина и многие другие [70, с. 80].

Стили произношения. Полный и неполный.На характер произношения существенное влияние оказывают стили произношения. В зависимости от темпа речи различают стили полный и неполный. Полный стиль (при медленном темпе речи) отличается четкой артикуляцией, а в неполном стиле (при быстром темпе речи) произношение звуков менее отчетливо; они произносятся редуцированно.

Существует также классификация стилей произношения, связанная со стилистической дифференциацией, в которой различают книжный, разговорный и просторечный стили произношения [82, с. 101]. Различия между этими стилями проявляются в соотносительности их норм с соответствующими лексическими пластами: звучание слов оформляется по нормам того или иного стиля произношения. Так, в книжном стиле слова типа поэт, сонет произносятся без редукции [о], в разговорном — со слабой редукцией: п[Λ]эт, с[Λ]нет. В разговорном стиле четко произносятся слова типа только, се[в]одня, в просторечном возможно их произношение редуцировано: [токъ], [с’одн’а].

И.Б. Голуб в книге «Русский язык и культура речи» пишет не только о полном и неполном стилях произношения, но и о высоком (академическом), которому свойственна особая эмоциональность, и разговорном, используемом в общении. «Полный и высокий стиль произношения — неотъемлемое условие ораторского искусства» [32, с. 333].

_______

Произношение гласных звуков

1. Гласные под ударением произносятся в соответствии с написанием.

2. В безударных слогах гласные подвергаются редукции, т.е. произносятся с более ослабленной артикуляцией.

Редукция может быть количественной и качественной. Количественная редукция — это уменьшение длительности и силы безударного гласного. Она присуща звукам [и], [ы], [у]. Качественная редукция — эго качественное изменение звучания гласного с потерей некоторых признаков его тембра. Качественной редукции подвергаются звуки [а], [о], [э]. Для них различаются 1-я слабая позиция (первый предударный слог или абсолютное начало слова) и 2-я слабая позиция (остальные безударные слоги).

3. В 1 -й слабой позиции на месте звуков [а] и [о] произносится звук, средний между ними, так называемый «а-закрытый», обозначаемый в транскрипции [Λ]: [вΛда], [ΛгΛрот].

На месте звука [э] в подобной позиции произносится [и³]: [в’и^эсна], [л’и^эсной].

В первом предударном слоге такой же звук может произноситься на месте гласного [а] после мягких шипящих [ч’] и [ш’]: [ч’и^эсы], [ш’и^эд’ит’].

После твердых шипящих [ж] и [ш] гласный [а] в 1 -й слабой позиции может звучать как [Λ] перед твердым согласным: [шΛгат’], [жΛра] или как [ы^э], если далее следует мягкий согласный: [жы^эл’эт’], [лъшы^эд’э]].

4. Во 2-й слабой позиции на месте звуков [а], [о], [э] после твердых согласных произносится очень краткий (редуцированный) звук, обозначаемый знаком [ъ] (ер), после мягких — очень краткий звук, обозначаемый знаком [ь] (ерь): [мълΛко], [слышът’], [пол’ь], [б’ьл’изна].

5. Трудности чаще всего возникают в произношении звуков [о] и [э] в ударной позиции, что графически выражается буквами «е» и «ё». Например: бытие (не бытиё), современный (не совремённый), доведённый (не доведенный), новорождённый (не новорожденный), опека (не опёка), оседлый (не осёдлый) и т.п. Отчасти это происходит от того, что в печатных текстах, как правило, вместо буквы «ё» используется буква «е». При затруднениях в произношении слов такого рода следует обращаться к словарям-справочникам. Нужно помнить и о том, что в отдельных случаях буквы «ё» и «е» различают по смыслу слова в словосочетаниях. Ср.: Именительный падеж — падёж скота; чистое небо — верхнее нёбо; совершенный вид — совершённый поступок.

________

Произношение согласных звуков

1. Звонкие, согласные в конце слова оглушаются в парные глухие, моро [с], бага [ш], ро [ф], мё [т]. Оглушение звука [г] в непарный [х] является литературной нормой лишь в слове Бог; в остальных случаях произношение на конце слова [х] вместо [к] — диалектная черта: сне [х], вра [х], пиро [х].

Оглушение звонких согласных на конце слов зависит от позиции, поэтому называется позиционным процессом.

2. В русском языке широко распространены комбинаторные (вызванные комбинацией, сочетанием звуков) процессы. Среди них — ассимиляция (уподобление) звуков:

• ассимиляция по звонкости (глухой согласный под влиянием последующего звонкого превращается в звонкий): про [з‘] ба, во [г] зал; озвончение не происходит перед звуками [л], [м], [н], [р], [в];

• ассимиляция по мягкости (твердый согласный под воздействием следующего за ним мягкого звука становится мягким): го [с’] ти, ле [с’] ник, [з’] десь.

В сочетаниях с зубными и губными согласными наблюдается двоякое произношение: [зл’] ить и [з’л’] ить; [д’в’] ерь и [дв’] ерь. В последнее время усиливается тенденция к произношению в таких случаях твердых согласных.

У существительных мужского рода на -изм согласный [з] произносится твердо во всех падежах, в том числе и при смягчении конечного согласного: в организме, при капитализме, об абстракционизме;

• ассимиляция зубных перед шипящими (зубные [з], [с] перед шипящими [ж], [ш] произносятся как долгий шипящий): сшить — [шш] ить; расшнуровать — ра [шш] нуровать; сжечь — [жж] эчь; разжалобить — ра [жж] алобить.

3. Сочетания зж и жж внутри корня произносятся как долгий мягкий звук [ж’] в словах: дрожжи, брызжет, визжать, дребезжать, вожжи, езжу, жжет, позже, брезжить, жужжать, дожди, дождик, можжевельник. В настоящее время мягкий [ж’] в этих словах вытесняется [ж], как предполагают лингвисты, вследствие того, что у большинства говорящих на литературном языке в их фонетической системе отсутствует [ж’].

4. Сочетание сч произносится как долгий мягкий звук [ш’], так же, как звук, передаваемый на письме буквой щ: с чем — [ш’ш’] эм; расчет — ра [ш’ш’] ет; счастье — [ш’ш’] астье.

5. Сочетание зч произносится как долгий мягкий звук [ш’]: разносчик — разно [ш’ш’] ик; резчик — ре [ш’ ш’] ик.

6. Сочетания дч и тч произносятся как долгий звук [ч’]: переводчик — перево [ч’ч’] ик; лётчик — лё [ч’ч’] ик.

7. Сочетания дц и тц произносятся как долгий звук [ц]: двенадцать — двена [цц] ать; золотце — золо [цц] е. Так же звучат согласные в глагольных сочетаниях тся и тъся: волноваться — волнова [цц| а; встретится — встрети [цц] а.

Сочетания дс и тс произносятся как [ц] на стыке корня и суффикса: городской — горо [ц] кой; советский — сове [ц] кий.

8. Звук [г] в сочетаниях гк, гч произносится как [х]: мягче — мя [х] че; легче — ле [х] че.

9. При сочетании трех и более согласных фонем в русском языке происходит процесс упрощения групп согласных (один из согласных, обычно средний, не произносится). Это распространяется на сочетания: ста, здн, рдц, лнц, нстк и др.: местный — ме [сн] ый; праздник — пра [з’н’] ик; сердце — се [рц] е; солнце — со [нц] е; гигантский — гига [нск] ий.

10. Произношение сочетания чн при одинаковом написании его в словах нередко вызывает затруднения, что связано с взаимодействием правил старомосковского и петербургского (ленинградского) произношения. По старомосковской норме это сочетание произносилось как шн. Данное традиционное произношение сохраняется в словах: конечно, нарочно, яичница, пустячный, скворечник, в женских отчествах на

-ична: Ильинична, Кузьминична и т.п.

По нормам современного русского литературного языка сочетание чн произносится как чн: вечный, точный, ночной, отлично.

Некоторые слова с сочетанием чн допускают варианты произношения [чн] и [шн]: порядочный, булочная, копеечный, подсвечник, молочный и др. В отдельных случаях разное произношение выполняет смыслоразличительную функцию: шапо [чн] ая мастерская — шапо [шн] ое знакомство; серде [чн] ый приступ — серде [шн] ый друг.

11. Сочетание чт в большинстве слов произносится так же, как пишется: мечтать, почти, прочту. И только в слове что и производных от него: чтобы, ничто, что-либо и т.п. сохранилось старомосковское произношение шт. Исключение в данной группе слов составляет местоимение нечто [чт].

_________

Старомосковский говор Википедия

Особенности

Вокализм

Для московского произношения характерно недиссимилятивное аканье — реализация фонемы /а/ в первом предударном слоге в звуке среднего ряда /ɐ/: М[ʌ]ско́вское пр[ъ]изн[ʌ]ше́ние х[ъ]р[ʌ]шо́ для М[ʌ]сквы́^[4]. Аканье отражено, в частности, в известной дразнилке «С Масквы, с пасада, с авашнова ряда», включённой В. И. Далем в «Толковый словарь живого великорусского языка»^[5]. Особенности московского произношения даже изменили написание слов — слова «расти», «растение», «возраст» стали писаться через «а». По мнению Л. В. Успенского, когда центр русской языковой культуры оказался в Москве, московское «акающее» произношение стало общепринятым. И все слова, произведенные от «рост», в которых ударение падало не на слог «ро», стали произноситься, а потом и писаться «на московский манер»^[6].

Консонантизм

Просодия

В повествовательном предложении тон понижается к концу. В вопросительном — интонация идёт вверх.

История

Московское произношение возникло не сразу, а складывалось веками: первоначальной его основой было произношение восточно-славянского племени кривичей (близкое к произношению славян новгородских), то есть имело севернорусский характер. Москвичи до XVI века не только сохраняли северный строй консонантизма, но и окали. Окал Иван Грозный и его окружение, и старое боярство (Хованские, Мстиславские, Одоевские)^[7]. В течение двух столетий (со второй четверти XIV в. и кончая первой четвертью XVI в.) Москва объединила все северновеликорусские княжества и восточную половину южновеликорусских^[8]. Народные говоры объединенных местностей начинают функционировать как диалекты формирующегося общего великорусского языка. В Москву стягивались представители как северновеликорусского окающего наречия, так и южновеликорусского акающего, которое постепенно укрепилось и к XVII в. стало господствующим. М. В. Ломоносов, сам помор-северянин, писал в «Российской грамматике» (1755):

«Московское наречие не токмо для важности столичного города, но и для своей отменной красоты прочим справедливо предпочитается, а особливо выговор буквы о без ударения, как а, много приятнее…»

«Сие произношение больше употребительно в обыкновенных разговорах, а в чтении книг и в предложении речей изустных к точному выговору букв склоняется».

Старомосковское произношение

Особенности

Можно выделить наиболее яркие черты старомосковской речи:

широко распространено ассимилятивное смягчение согласных: мягкое произношение первого согласного C₁ перед вторым мягким C₂ʲ (в сочетаниях согласных звуков C₁C₂ʲ) имеет место не только, если оба звука переднеязычные (например, [с’т’]епь, [з’д’]есь, и[з’н’]еможение, пе[н’с’]ия, о зо[н’т’]е, но и в остальных случаях: [д’в’]ерь, е[с’л’]и, [з’]верь, ко[р’]ни, [с’]вет, [с’]мирный и т. п. В настоящее время мягким произносят первый согласный: в сочетаниях двух переднеязычных в 87 % случаев, в сочетаниях других согласных — лишь в 4,5 %^[9]. Однако старомосковская «мягкая» норма по-прежнему остаётся допустимой и сохраняется в театральной речи и в речи старшего поколения^[10]. Например, в поездах Московского метрополитена нередко можно услышать: Осторожно, [д’]вери закрываются, [с’]ледующая станция — «Планерная». Подобное относится и к звуку [р]: он произносится мягко в таких случаях, как Пе[р’м’], ве[р’ф’], ве[р’с’]ия, се[р’д’]ится.
согласно старой норме сочетания -чн-, -чт- часто (но далеко не во всех случаях) произносились как звуки /ʂn/ (/шн/) и /ʂt/ (/шт/): було[шн]ая, моло[шн]ый, сливо[шн]ый, огуре[шн]ый, ябло[шн]ый, таба[шн]ый, солне[шн]ый и т. п. В тех же случаях, когда сохранение /ч/ в сочетании -чн- поддерживается родственными образованиями со звуком [ч], написанию -чн- и по старым московским нормам соответствовало в произношении [ч’н]: да[ч’н]ый при дача, све[ч’н]ой при свеча, ре[ч’н]ой при речка и т. д. Также, как [ч’н] сочетание -чн- всегда произносилось в словах книжного происхождения: беспе[ч’н]ый, поро[ч’н]ый, ал[ч’н]ый, цини[ч’н]ый, мра[ч’н]ый, ве[ч’н]ый и т. д. Также, [шн] на месте -чн- не произносится в словах, которые в предыдущем слоге имеют согласный [ш]: пуше[ч’н]ый, игруше[ч’н]ый, кроше[ч’н]ый, подмыше[ч’н]ый; в прошлом же произношение [шн] в этих и подобных словах было возможно. В современной московской речи такое произношение сохранилось во определённом круге слов: [шт]о (что), [шт]обы (чтобы), коне[шн]о, яи[шн]ица, наро[шн]о, скуч[шн]о, пустя[шн]ый, скворе[шн]ик, деви[шн]ик и так далее, а также в женских отчествах на -чна: Савви[шн]а, Ильини[шн]а и других. Хотя в произношении орфографического -чн- в современном русском языке существуют значительные колебания, доминирующим становится вариант с [чн]. Подобное произношение некоторых слов для части русскоязычного населения может обладать просторечной окраской.
буквосочетания «зж», «жд», «жж» по старой московской норме произносились с долгим мягким звуком /ʑ:/ (/ж̅’/): до[ж̅’]и «дожди», дро[ж̅’]и «дрожжи», по[ж̅’]е «позже», е[ж̅’]у «езжу», ви[ж̅’]ять «визжать», дребе[ж̅’]ять «дребезжать», бре[ж̅’]ить «брезжить» и т. д. (полный список слов) Это правило не относится к сочетаниям на стыке морфем («изжить», «сжечь» и т. д.). Также обязателен и глухой вариант подобного явления: звонкие согласные на конце оглушаются — «дождь» звучит как до[ш̅’].
на месте буквы а в первом предударном слоге после твёрдых фрикативных /ш/, /ж/^[11] и аффрикаты /ц/ ^{[источник не указан 2439 дней]} по старым московским нормам произносился звук /ɨ/, то есть говорили: [Шы]ляпин «Шаляпин», [шы]мпанское «шампанское», [шы]ги «шаги», [жы]ра «жара», [жы]ндарм «жандарм», [цы]ризм «царизм». Следы этого сохранились в современном произношении, например, в некоторых формах числительных: двад[цы]ти́, в слове [жас]ми́н, р[жы]но́й, в производных словах от глагола «жалеть» и производных от него: ж[ы]ле́ть, к сож[ы]ле́нию, пож[ы]ле́й, а также в формах слова «лошадь»: лош[ы]де́й, лош[ы]дя́м, на лош[ы]дя́х.
в некоторых словах после ударного [э] и перед губными и заднеязычными согласными звуками произносился мягкий /rʲ/ (/р’/): пе[р’]вый, се[р’]п, сте[р’]ва; ве[р’]х, четве[р’]г, це[р’]ковь. Эта особенность до сих пор встречается в речи старшего поколения, особенно часто — в форме це[р’]ковь.
Дмитрий Ушаков писал, что окончание прилагательных -гий, -кий, -хий, например, «долгий, широкий, тихий», по-старомосковски произносятся так, как если бы было написано -гой, -кой, -хой, то есть как /-əj/. То же самое относится к глаголам, оканчивающимся на -кивать, -гивать, -хивать (выта́с[къвъ]ть, распа́[хъвъ]ть, натя́[гъвъ]ть). Свидетельства подобного произношения есть не только в научных трудах и многих стихотворных текстах, в частности, у Александра Пушкина: «Князь тихо на череп коня наступил // И молвил: Спи, друг одинокий! // Твой старый хозяин тебя пережил // На тризне, уже недалекой…», но и даже в старых советских фильмах^[12].
возвратный постфикс -сь, -ся согласно нормам старомосковского говора, произносился вопреки орфографии твёрдо (это и позволило, например, Марине Цветаевой рифмовать слова «вкус» и «боюсь»: «Смывает лучшие румяна // Любовь. Попробуйте на вкус, // Как слезы солоны. Боюсь, // Я завтра утром — мертвой встану…»). В наши дни эта черта редко, но встречается в речи старшего поколения.
старомосковская орфоэпическая норма предполагала, что безударные окончания глаголов -ат и -ят должны вместо /-ɘt/ произноситься как /-ʊt/, например, формы глаголов «дышат», «душат», «гонят», «любят», «пилят» звучат как дыш[ут], душ[ут], гон[ют], люб[ют], пил[ют] и т. д. Такие окончания глаголов 2-го спряжения в 3-м лице множественного числа, спрягающиеся по типу 1-го спряжения, во многом сохранились и сегодня, в том числе и в речи молодого поколения современных москвичей.
на месте фонемы /г/ в словах религиозного содержания считалось единственно правильным произношение фрикативного звука /ɣ/: [‘boγə] «Бога», Бо[ɣ]у «Богу», о Бо[ɣ]е «о Боге», [γɐ’spotʲ] «Господь», [ɣ]осподи «Господи», бла[ɣ]о «благо», бла[ɣ]одать «благодать».
было характерно еканье — произношение /ɛ/, /e/ в предударном слоге на месте е и я, а после ч и щ — на месте а: [в’и^э]сна́, [р’и^э]ка́, [пр’и^э]ду́ «пряду», [ч’и^э]сы «часы»
произношение (в ряде случаев) сочетания це (в современной орфографии; ранее цо, цѣ) в первом предударном слоге как ц[ʌ]: «танцевать» как танц[ʌ]вать, «поцелуй» как поц[ʌ]луй.

Рефлексы старшей нормы в московской речи

Надпись «по-московски» «Булошная» на торговой точке в Екатеринбурге, 2020 год

произношение безударных флексий глаголов II спряжения в 3-м лице множественного числа как -ут и -ют.
последовательное произнесение [чн] как [шн] в некоторых словах: подсве[шн]ик.
в некоторых случаях старомосковский вариант консервируется в составе фразеологических оборотов: друг серде[шн]ый, со свиным рылом в кала[шн]ый ряд, шапо[шн]ое знакомство.

См. также

Примечания

↑ московское произношение // Энциклопедия «Москва». Копия: копия без ошибок на сайте fonetica.philol.msu.ru
↑ ¹ ² Грамота.ру — Справочно-информационный портал (неопр.). — Вербицкая Л. А. Варианты русского литературного произношения. (Проверено 26 апреля 2013)
↑ Русский язык — статья из Большой советской энциклопедии.
↑ Использован русский лингвистический алфавит.
↑ Акать // Толковый словарь живого великорусского языка : в 4 т. / авт.-сост. В. И. Даль. — 2-е изд. — СПб. : Типография М. О. Вольфа, 1880—1882.
↑ Успенский, Л. В. Почему не иначе? : Этимологический словарик школьника. — М. : Детская литература, 1967. — 302 с.
↑ Ксения Ларина, Ольга Северская. Московское произношение: образец для подражания или пережиток прошлого? (неопр.). Радиостанция «Эхо Москвы» (17 января 2010). — Беседа с научным сотрудником Института русского языка РАН, кандидатом филологических наук Ольгой Антоновой. Дата обращения 4 февраля 2020.
↑ в 1463 г. происходит присоединение Ярославля, затем в 1473 г. — Новгорода, в 1485 г. была присоединена Тверь, в 1510 г. — Псков, в 1517 г. — Рязань
↑ Л. Вербицкая. История возникновения произносительной нормы русского литературного языка
↑ Видео-хроника о строительстве МГУ: за[т’в’]ердевший, промёрзший грунт
↑ Aswünheit. старомосковский говор — Д. Н. Ушаков (неопр.). Дата обращения 10 января 2019.
↑ Видео-хроника о строительстве МГУ: Московск[ъ]й Государственный университет…

Литература

Ссылки

Темы, связанные с русскими диалектами

Московское произношение — Википедия. Что такое Московское произношение

Моско́вское произноше́ние (также московский говор, московский акцент) — способ произношения, свойственный жителям Москвы^[1], одна из двух произносительных норм русского литературного языка^[2], наряду с петербургской. Образцовое «старомосковское произношение» выработалось в конце XIX — начале XX веков и присутствует лишь у небольшого числа в основном пожилых людей, и поддерживается театральной традицией (в Московском художественном и Малом театрах^[3]), однако в настоящий момент из-за резкого роста пришлого населения Москвы в XX веке^{[нет в источнике]}, сформировалась новая общероссийская произносительная норма, включившая в свой состав как черты старого московского, так и часть черт старого петербургского произношения^[2].

Особенности

Вокализм

Присутствовавшее изначально эканье отошло на задний план на рубеже XIX—XX веков и было заменено характерным для тогдашнего московского просторечия иканьем. Теперь стандартом московского и общероссийского литературного произношения является иканье (в безударных слогах после мягких согласных гласные «и» и «е» не различаются, произносясь как /ɪ/), например: в[и^э]сна «весна», брянские л[и^э]са «брянские леса».

Консонантизм

Просодия

В повествовательном предложении тон понижается к концу. В вопросительном — интонация идёт вверх.

История

Московское произношение возникло не сразу, а складывалось веками: первоначальной его основой было произношение восточно-славянского племени кривичей (близкое к произношению славян новгородских), то есть имело севернорусский характер. Москвичи до XVI в. не только сохраняли северный строй консонантизма, но и окали. Окал Иван Грозный и его окружение, и старое боярство (Хованские, Мстиславские, Одоевские). В течение двух столетий (со второй четверти XIV в. и кончая первой четвертью XVI в.) Москва объединила все северновеликорусские княжества и восточную половину южновеликорусских^[7]. Народные говоры объединенных местностей начинают функционировать как диалекты формирующегося общего великорусского языка. В Москву стягивались представители как северновеликорусского окающего наречия, так и южновеликорусского акающего, которое постепенно укрепилось и к XVII в. стало господствующим. М. В. Ломоносов, сам помор-северянин, писал в «Российской грамматике» (1755):

«Московское наречие не токмо для важности столичного города, но и для своей отменной красоты прочим справедливо предпочитается, а особливо выговор буквы о без ударения, как а, много приятнее…».

Московский деловой язык XV—XVI вв., обогащаясь за счёт элементов говора Москвы и диалектов, начинает употребляться всё шире. Уже в XVI—XVII вв. в связи с положением Москвы как столицы русского государства нормы московского говора начинают оказывать некоторое воздействие на говоры других городов, то есть теряют свою территориальную ограниченность; таким образом, московский диалект в XVII в. перестаёт быть только территориальным диалектом. А. Н. Гвоздев подчёркивает, что произношение Москвы могло приобрести обобщённый характер и стать «типичным выражением общенародного языка» именно потому, что это произношение характеризовалось совмещением произношения двух основных наречий русского языка — северного и южного — и было лишено узко местных черт.

В XVIII в. существовало две-три нормы произношения: одна — при чтении книг, стихов и т. д. (высокий слог, или «красноречие»), другая — простая, состоящего из элементов народной разговорной и отчасти деловой речи; также, был и промежуточный вариант. О неоднородности произношения того времени писал Ломоносов:

«Сие произношение больше употребительно в обыкновенных разговорах, а в чтении книг и в предложении речей изустных к точному выговору букв склоняется».

Проникновение в русский язык иноязычных элементов (особенно начиная с 18 в.) сделало произношение неоднородным. Однако в XIX в. произносительные нормы литературного языка уже полностью определяются живой московской речью. Эти нормы характеризуются аканьем, произношением е после мягких согласных перед твердыми на месте ѣ под ударением, произношением г взрывного и рядом других черт. К концу 19 в. в московском произношении стали образцовыми некоторые черты, время существования которых названо «старомосковским произношением».

Старомосковское произношение

Особенности

Для старомосковского произношения век назад была характерна так называемая ассимилятивная или позиционная мягкость согласных.

Можно выделить наиболее яркие черты старомосковской речи:

широко распространено ассимилятивное смягчение согласных: мягкое произношение первого согласного C₁ перед вторым мягким C₂ʲ (в сочетаниях согласных звуков C₁C₂ʲ) имеет место не только, если оба звука переднеязычные (например, [с’т’]епь, [з’д’]есь, и[з’н’]еможение, пе[н’с’]ия, о зо[н’т’]е, но и в остальных случаях: [д’в’]ерь, е[с’л’]и, [з’]верь, ко[р’]ни, [с’]вет, [с’]мирный и т. п. В настоящее время мягким произносят первый согласный: в сочетаниях двух переднеязычных в 87 % случаев, в сочетаниях других согласных — лишь в 4,5 %^[8]. Однако старомосковская «мягкая» норма по-прежнему остаётся допустимой и сохраняется в театральной речи и в речи старшего поколения^[9]. Например, в поездах Московского метрополитена нередко можно услышать: Осторожно, [д’]вери закрываются, [с’]ледующая станция — «Планерная». Подобное относится и к звуку [р]: он произносится мягко в таких случаях, как Пе[р’м’], ве[р’ф’], ве[р’с’]ия, се[р’д’]ится.
согласно старой норме сочетания -чн-, -чт- часто (но далеко не во всех случаях) произносились как звуки /ʂn/ (/шн/) и /ʂt/ (/шт/): було[шн]ая, моло[шн]ый, сливо[шн]ый, огуре[шн]ый, ябло[шн]ый, таба[шн]ый, солне[шн]ый и т. п. В тех же случаях, когда сохранение /ч/ в сочетании -чн- поддерживается родственными образованиями со звуком [ч], написанию -чн- и по старым московским нормам соответствовало в произношении [ч’н]: да[ч’н]ый при дача, све[ч’н]ой при свеча, ре[ч’н]ой при речка и т. д. Также, как [ч’н] сочетание -чн- всегда произносилось в словах книжного происхождения: беспе[ч’н]ый, поро[ч’н]ый, ал[ч’н]ый, цини[ч’н]ый, мра[ч’н]ый, ве[ч’н]ый и т. д. Также, [шн] на месте -чн- не произносится в словах, которые в предыдущем слоге имеют согласный [ш]: пуше[ч’н]ый, игруше[ч’н]ый, кроше[ч’н]ый, подмыше[ч’н]ый; в прошлом же произношение [шн] в этих и подобных словах было возможно. В современной московской речи такое произношение сохранилось во определённом круге слов: [шт]о (что), [шт]обы (чтобы), коне[шн]о, яи[шн]ица, наро[шн]о, скуч[шн]о, пустя[шн]ый, скворе[шн]ик, деви[шн]ик и т. д., а также в женских отчествах на -чна: Савви[шн]а, Ильини[шн]а и др. Хотя в произношении орфографического -чн- в современном русском языке существуют значительные колебания, доминирующим становится вариант с [чн]. Подобное произношение некоторых слов для части русскоязычного населения может обладать просторечной окраской.
буквосочетания «зж», «жд», «жж» по старой московской норме произносились с долгим мягким звуком /ʑ:/ (/ж̅’/): до[ж̅’]и «дожди», дро[ж̅’]и «дрожжи», по[ж̅’]е «позже», е[ж̅’]у «езжу», ви[ж̅’]ять «визжать», дребе[ж̅’]ять «дребезжать», бре[ж̅’]ить «брезжить» и т. д. (полный список слов) Это правило не относится к сочетаниям на стыке морфем («изжить», «сжечь» и т. д.). Также обязателен и глухой вариант подобного явления: звонкие согласные на конце оглушаются — «дождь» звучит как до[ш̅’].
на месте буквы а в первом предударном слоге после твёрдых фрикативных /ш/, /ж/ и аффрикаты /ц/^{[источник не указан 1921 день]} по старым московским нормам произносился звук /ɨ/, то есть говорили: [Шы]ляпин «Шаляпин», [шы]мпанское «шампанское», [шы]ги «шаги», [жы]ра «жара», [жы]ндарм «жандарм», [цы]ризм «царизм». Следы этого сохранились в современном произношении, например, в некоторых формах числительных: двад[цы]ти́, в слове [жас]ми́н, р[жы]но́й, в производных словах от глагола «жалеть» и производных от него: ж[ы]ле́ть, к сож[ы]ле́нию, пож[ы]ле́й, а также в формах слова «лошадь»: лош[ы]де́й, лош[ы]дя́м, на лош[ы]дя́х.
в некоторых словах после ударного [э] и перед губными и заднеязычными согласными звуками произносился мягкий /rʲ/ (/р’/): пе[р’]вый, се[р’]п, сте[р’]ва; ве[р’]х, четве[р’]г, це[р’]ковь. Эта особенность до сих пор встречается в речи старшего поколения, особенно часто — в форме це[р’]ковь.
Дмитрий Ушаков писал, что окончание прилагательных -гий, -кий, -хий, например, «долгий, широкий, тихий», по-старомосковски произносятся так, как если бы было написано -гой, -кой, -хой, то есть как /-əj/. То же самое относится к глаголам, оканчивающимся на -кивать, -гивать, -хивать (выта́с[къвъ]ть, распа́[хъвъ]ть, натя́[гъвъ]ть). Свидетельства подобного произношения есть не только в научных трудах и многих стихотворных текстах, в частности, у Александра Пушкина: «Князь тихо на череп коня наступил // И молвил: Спи, друг одинокий! // Твой старый хозяин тебя пережил // На тризне, уже недалекой…», но и даже в старых советских фильмах^[10].
возвратный постфикс -сь, -ся согласно нормам старомосковского говора, произносился вопреки орфографии твёрдо (это и позволило, например, Марине Цветаевой рифмовать слова «вкус» и «боюсь»: «Смывает лучшие румяна // Любовь. Попробуйте на вкус, // Как слезы солоны. Боюсь, // Я завтра утром — мертвой встану…»). В наши дни эта черта редко, но встречается в речи старшего поколения.
старомосковская орфоэпическая норма предполагала, что безударные окончания глаголов -ат и -ят должны вместо /-ɘt/ произноситься как /-ʊt/, например, формы глаголов «дышат», «душат», «гонят», «любят», «пилят» звучат как дыш[ут], душ[ут], гон[ют], люб[ют], пил[ют] и т. д. Такие окончания глаголов 2-го спряжения в 3-м лице множественного числа, спрягающиеся по типу 1-го спряжения, во многом сохранились и сегодня, в том числе и в речи молодого поколения современных москвичей.
на месте фонемы /г/ в словах религиозного содержания считалось единственно правильным произношение фрикативного звука /ɣ/: [‘boγə] «Бога», Бо[ɣ]у «Богу», о Бо[ɣ]е «о Боге», [γɐ’spotʲ] «Господь», [ɣ]осподи «Господи», бла[ɣ]о «благо», бла[ɣ]одать «благодать».
было характерно еканье — произношение /ɛ/, /e/ в предударном слоге на месте е и я, а после ч и щ — на месте а: [в’и^э]сна́, [р’и^э]ка́, [пр’и^э]ду́ «пряду», [ч’и^э]сы «часы»
также существуют особенности произношения определённых слов: «целовать» как ц[ъ]ловать, «танцевать» как танц[ʌ]вать.

Рефлексы старшей нормы в сегодняшней московской речи

произношение безударных флексий глаголов II спряжения в 3-м лице множественного числа как -ут и -ют.
последовательное произнесение [чн] как [шн] в некоторых словах: подсве[шн]ик.
в некоторых случаях старомосковский вариант консервируется в составе фразеологических оборотов: друг серде[шн]ый, со свиным рылом в кала[шн]ый ряд, шапо[шн]ое знакомство.

Интересные факты

См. также

Примечания

Литература

Ссылки

Темы, связанные с русскими диалектами

Какова роль старомосковского произношения в формировании норм современного литературного языка?

Русское литературное произношение складывалось на протяжении долгого времени. В выработке литературных норм особая роль принадлежит московскому говору. До образования национального языка в ХVII веке на разных территориях были распространены диалектные разновидности русского языка. На диалектах говорило все население феодальных земель независимо от социальной принадлежности.

Вместе с присоединением к Московскому княжеству других княжеств росла экономическая, политическая и культурная роль Москвы как столицы централизованного Русского государства. В связи с этим рос и престиж московского говора. Его нормы, в том числе и произносительные, становились нормами общенациональными. Этот процесс облегчался тем, что говор Москвы среднерусский, где сглажены наиболее резкие диалектные черты северного и южного наречий.

Население Москвы в XVI – XVII века составляли выходцы из разных мест, в большом городе возникал своеобразный сплав из разнородных диалектных черт. Будучи в основе севернорусским (окающим), с течением времени московский говор приобретает черты, свойственные южнорусскому наречию. Московское произношение к началу XIX века оформилось в основных своих чертах, среди которых наибольшее значение имела полная смена оканья – аканьем, то есть неразличением звуков о и а в безударных слогах, например, в словах к[а]рова (корова) и к[а]дило (кадило) в первом слоге, как и теперь, произносились одинаковые звуки. К концу XIX века многие черты, свойственные московской речи, стали считать образцовыми, а совокупность этих черт впоследствии получила название старомосковского произношения.

Революция 1917 года, приведшая к смене социального строя, внесла изменения во все сферы общественной жизни, в том числе и в язык; подверглась изменениям и орфоэпия. Изменяется состав населения Москвы, в столицу съезжаются носители самых разных русских говоров. Все это приводит к серьезным сдвигам в литературном языке и влечет к орфоэпическим изменениям. В середине прошлого века, когда появилось полное описание произносительных норм русского языка, общество осознало необходимость сохранения традиции правильного произношения. Основу орфоэпических норм составляет и сейчас старомосковское произношение. Оно формировалось в среде московской интеллигенции и образованного купечества, поддерживалось в эпоху социальных потрясений театральной речью как более консервативной частью языка, проникало в язык всех культурных слоев населения. Особая заслуга в сохранении образцового русского произношения принадлежит двум театрам – Малому театру в Москве и Александринскому в Петербурге. Это, по словам лингвиста М.В.Панова, «живое воплощение орфоэпического идеала».

Отметим наиболее яркие черты старомосковской произносительной системы, сохранившиеся в наши дни или претерпевшие значительные изменения.

1. По правилам старомосковского произношения согласные звуки перед мягкими согласными должны произноситься мягко: надо говорить [д`]верь, [с`]вет. Сейчас обычно произносится твердый согласный, однако старая норма допускается и сохраняется в театральной речи и в речи москвичей старшего поколения. Иногда можно услышать в поездах московского метрополитена: Осторожно, [д`]вери закрываются, [с`]ледующая станция – «Курская».

2. На месте букв чн,чт во многих словах произносились звуки [шн], [шт] : [шт]о (что), [шт]обы (чтобы), ску[шн]о (скучно), таба[шн]ый (табачный), солне[шн]ый (солнечный) и др. Современная норма рекомендует такое произношение лишь в нескольких словах: [шт]о (что), [шт]обы (чтобы), коне[шн]о (конечно), наро[шн]о (нарочно) , иногда допускаются два варианта: порядо[шн]ый и порядо[чн]ый, иногда только [чн]: ябло[чн]ый, таба[чн]ый. Сохраняется старомосковское произношение в некоторых фразеологизмах: шапо[шн]ое знакомство, в кала[шн]ый ряд.

3. Буквосочетания [зж], [жд], [жж] по старой московской норме произносились с долгим мягким звуком [ж`ж`]: до[ж`ж`]и (дожди), дро[ж`ж`]и (дрожжи), по[ж`ж`]е (позже). В настоящее время подобное произношение встречается редко.

4. На месте буквы г в словах религиозного содержания считалось единственно правильным произношение фрикативного g: Бо[g]а (Бога), бла[g]о (благо), бла[g]одать (благодать). Современная норма допускает такое произношение лишь в словах Бога, Господи.

5. Формы прилагательных единственного числа именительного падежа мужского рода в современном русском языке образуются с окончаниями (ый) или (ой): новый – нов[ъй]. Это старый спор двух окончаний, истоки его во взаимодействии старославянского и древнерусского языков. Более «старинным» является произношение нов[ъй], сильн[ъй], тверд[ъй]. Свидетельствуют об этом пушкинские рифмы:

Один какой-то шут печальный

Ее находит идеальной.

Особенно явно это различие проявляется в прилагательных на -гий, -кий, -хий: долгий, широкий, тихий (по-старомосковски эти слова произносятся так, как если бы было написано: долгой, старой, тихой.

Князь тихо на череп коня наступил

И молвил: Спи, друг одинокий!

Твой старый хозяин тебя пережил:

На тризне уже недалекой…

Примеры из стихотворений Н.А.Некрасова:

Не жалок ей нищий убогий –

Вольно ж без работы гулять!

Лежит на ней дельности строгой

И внутренней силы печать.

За нагруженной снопами телегой

Чинно идет жеребеночек пегий.

6. Возвратный постфикс -ся, -сь согласно нормам старомосковского говора произносился с твердым согласным, что также отражено рифмой у Н.А. Некрасова и (ближе к нашему времени) у М.И. Цветаевой:

Быстро, бешено неслась

Тройка – и не диво:

На ухабе всякий раз

Зверь рычал ретиво.

Смывает лучшие румяна

Любовь. Попробуйте на вкус,

Как слезы солоны. Боюсь,

Я завтра утром – мертвой встану.

Стихи эти следует читать, соблюдая волю автора, не разрушая рифмы. Такие рифмы есть и у современных поэтов; если система рифмовки тяготеет к точности, то они говорят о произношении с,са в возвратных формах глагола. Вот строки Б.Л. Пастернака:

В кашне, ладонью заслонясь

Сквозь фортку крикну детворе:

Какое, милые, у нас

Тысячелетье на дворе?

А так читает свои стихи А. Вознесенский:

Подойдет, улыбнется силя[с]:

Я в кого-то переселила[с]!

Разбежала[с], как с бус стеклярус,

Потеряла[с] я, потеряла[с]!

Мы перечислили лишь некоторые, наиболее яркие черты старомосковского говора. Надо ли нам знать, как говорили в Москве сто лет назад, надо ли следовать орфоэпическим традициям? Много раз орфоэпические нормы, связанные с давними культурными традициями, объявлялись реакционными, буржуазными (20-е и 30-е годы), устарелыми, исчезнувшими. На самом деле они живы и требуют орфоэпического внимания и поддержки.

РЕКОМЕНДУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА

ОСНОВНАЯ

Учебные пособия

1. Бегаева Е.Н., Бойко Е.А., Михайлова Е.В., Шарохина Е.В. Русский язык и культура речи: Уч. Пособие для студентов вузов. – М., 2012.

2. Введенская Л.А., Черкасова М.Н. Русский язык и культура речи. Уч. Пособие. – Р/на-Дону, 2007 (2006, 2004 – любое издание).*

3. Головин Б.Н. Основы культура речи: Уч. Пособие. – М., 1988.

4. Глазунова О.И. Русский язык и культура речи. – М., 2012.

5. Ивакина Н.Н. Профессиональная речь юриста: Уч. Пособие. – М., — 2010.

6. Ипполитова Н.А. Русский язык и культура речи. – М., 2012.

7. Константинова Л.А., Ефремова Л.В., Захарова Н.Н. и др. Нормы русского литературного языка: Уч. Пособие по культуре речи. – М., 2010.

8. Максимов В.И. Русский язык и культура речи. Уч. Пособие. — М., 2007 (2002 – любое издание).*

9. Михайлова О.Ю. Русский язык и культура речи. Уч. Пособие. – М., 2012.

10. Руднев В.Н. Культура и речевой этикет работника судебной системы: Учебно-методическое пособие. – М., 2009.

11. Тесликова Н.Н. Основы культуры речи для студентов-юристов: Учебно-методическое пособие. – М., 2010.

Словарная и справочная литература

1. Агеенко Ф.Л., Зарва М.В. Словарь ударений русского языка. – М.,1993.

2. Большой толковый словарь русского языка /Под ред. С.А.Кузнецова. СПб., 2000.

3. Вербицкая Л.А. и др. Давайте говорить правильно! Трудности современного русского произношения и ударения: Краткий словарь-справочник. – М., 2003.

4. Вишнякова О.В. Словарь паронимов русского языка. – М., 1984.

5. Горбачевич К.С. Словарь трудностей произношения и ударения в современном русском языке. – СПб., 2000.

6. Граудина Л.К., Ицкович В.А., Катлинская Л.П. Грамматическая правильность русской речи. – М., 1976.

7. Еськова Н.А. Краткий словарь трудностей русского языка: Грамматические формы. Ударение. – М., 2000.

8. Иванова Т.Ф., Черкасова Т.А. Русская речь в эфире: Комплексный справочник. – М., 2000.

9. Каленчук М.Л., Касаткина Р.Ф. Словарь трудностей русского произношения. – М., 1997.

10. Колесников Н.П. Словарь паронимов и антонимов. – Ростов-на-Дону, 1995.

11. Краткий толковый словарь русского языка /Под ред. В.В.Розановой. – М., 1989.

12. Культура устной и письменной речи делового человека: Справочник-практикум. – М., 2001.

13. Лопатин В.В., Лопатина Л.И. Малый толковый словарь русского языка. – М., 1998.

14. Лексические трудности русского языка: Словарь-справочник /Сост. А.А.Семенюк и др. – М., 1999.

15. Ожегов С.И. Словарь русского языка. – М., 1991.

16. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М., 1997.

17. Орфоэпический словарь русского языка: Произношение, ударение, грамматические формы /Под ред. Р.И.Аванесова. – М., 2000

18. Розенталь Д.Э., Теленкова М.А. Словарь трудностей русского языка. – М., 1987.

19. Скворцов Л.И. Культура русской речи: Словарь-справочник. – М., 1995.

20. Словарь современного русского литературного языка: В 17 т. /Под ред. А.М.Бабкина и др. – М.; Л., 1948 – 1965(принятое сокращение: БАС «Большой академический словарь»)

21. Словарь русского языка: В 4 т. /Под ред. А.П.Евгеньевой. 4-е изд. М.,1999 (принятое сокращение: МАС «Малый академический словарь»).

22. Соловьев Н.В. Словарь правильной русской речи. – М., 2007.

23. Толковый словарь русского языка: В 4 т./Под ред. Д.Н.Ушакова. Репринтное издание – М., 2000.

24. Фразеологический словарь русского языка /Под ред. А.И.Молоткова. – М., 2001.

25. Шанской Н.М., Зимина В.И., Филиппова А.В. Школьный фразеологический словарь русского языка. – М., 1997.

26. Яранцев Р.И. Русская фразеология. – М., 1997.

ИНТЕРНЕТ-РЕСУРСЫ

Справочные порталы

1. http://www.gramota.ru

2. http://www.gramma.ru

3. http://www.slovari.ru

4. http://www.expertizy.narod.ru

5. http://www.rusyaz.ru

6. http://www.uchim.ru

7. http://www.rus.1september.ru

8. http://www.russnet.org

Библиотеки

1.	www.ribk.net … –	Российский информационно-библиотечныйконсорциум
2.	www.rsl … –	Открытая русская электронная библиотека
3.	www.feb-web.ru –	Фундаментальная библиотека «Русская литература и фольклор»
4.	www.infolio.asf.ru –	Университетская электронная библиотека
5.	www.rvb.ru –	Русская виртуальная библиотека
6.	www.lib.ru –	Библиотека Мошкова
7.	www.philology.ru –	Русский филологический портал
8.	www.vlibrary.ru –	Виртуальная библиотека
9.	www.elbib.ru –	Российские электронные библиотеки

Издания, имеющиеся в электронной базе, доступной студентам ПФ РАП,[1] находятся в базе библиотеки ПФ РАП и по адресам:

htpp//www.iprbookshop.ru

htpp//www.book.ru

Справочное приложение:

Московское произношение — Википедия

Вокализм[править | править код]

Консонантизм[править | править код]

Просодия[править | править код]

Особенности[править | править код]

Рефлексы старшей нормы в московской речи[править | править код]

Старомосковское произношение и что от него осталось

Прошлое и будущее

Яркие черты

Как вообще меняется язык

Тема 3. Орфоэпическая норма

§1. Исторические основы русской орфоэпии. Старомосковская и ленинградская нормы произношения

Черты старомосковского произношения

Орфоэпические нормы. Московское и петербургское произношение — Мегаобучалка

Старомосковский говор Википедия

Особенности

Вокализм

Консонантизм

Просодия

История

Старомосковское произношение

Особенности

Рефлексы старшей нормы в московской речи

См. также

Примечания

Литература

Ссылки

Московское произношение — Википедия. Что такое Московское произношение

Особенности

Вокализм

Консонантизм

Просодия

История

Старомосковское произношение

Особенности

Рефлексы старшей нормы в сегодняшней московской речи

Интересные факты

См. также

Примечания

Литература

Ссылки

Какова роль старомосковского произношения в формировании норм современного литературного языка?

Добавить комментарий Отменить ответ