Мацуо Басе — Избранные хокку. Читать стихи

Не слишком мне подражайте!
Взгляните, что толку в сходстве таком?
Две половинки дыни. Ученикам

* * *

Хочется хоть раз
В праздник сходить на базар
Купить табаку

* * *

«Осень уже пришла!»-
Шепнул мне на ухо ветер,
Подкравшись к подушке моей.

* * *

Стократ благородней тот,
Кто не скажет при блеске молнии:
«Вот она наша жизнь!»

* * *

Все волнения, всю печаль
Своего смятенного сердца
Гибкой иве отдай.

* * *

Какою свежестью веет
От этой дыни в каплях росы,
С налипшей влажной землёю!

* * *

В саду, где раскрылись ирисы,
Беседовать с старым другом своим,-
Какая награда путнику!

* * *

Холодный горный источник.
Горсть воды не успел зачерпнуть,
Как зубы уже заломило

* * *

Вот причуда знатока!
На цветок без аромата
Опустился мотылёк.

* * *

А ну скорее, друзья!
Пойдём по первому снегу бродить,

Пока не свалимся с ног.

* * *

Вечерним вьюнком
Я в плен захвачен… Недвижно
Стою в забытьи.

* * *

Иней его укрыл,
Стелит постель ему ветер…
Брошенное дитя.

* * *

В небе такая луна,
Словно дерево спилено под корень:
Белеет свежий срез.

* * *

Желтый лист плывет.
У какого берега, цикада,
Вдруг проснешься ты?

* * *

Как разлилась река!
Цапля бредет на коротких ножках
По колено в воде.

* * *

Как стонет от ветра банан,
Как падают капли в кадку,
Я слышу всю ночь на пролет. В хижине, крытой тростником

* * *

Ива склонилась и спит.
И кажется мне, соловей на ветке…
Это ее душа.

* * *

Топ-топ — лошадка моя.
Вижу себя на картине —
В просторе летних лугов.

* * *

Послышится вдруг «шорх-шорх».
В душе тоска шевельнется…
Бамбук в морозную ночь.

* * *

Бабочки полет
Будит тихую поляну

В солнечных лучах.

* * *

Как свищет ветер осенний!
Тогда лишь поймете мои стихи,
Когда заночуете в поле.

* * *

И осенью хочется жить
Этой бабочке: пьет торопливо
С хризантемы росу.

* * *

Цветы увяли.
Сыплются, падают семена,
Как будто слезы…

* * *

Порывистый листовой
Спрятался в рощу бамбука
И понемногу утих.

* * *

Внимательно вглядись!
Цветы пастушьей сумки
Увидишь под плетнем.

* * *

О, проснись, проснись!
Стань товарищем моим,
Спящий мотылек!

* * *

На землю летят,
Возвращаются к старым корням…
Разлука цветов! Памяти друга

* * *

Старый пруд.
Прыгнула в воду лягушка.
Всплеск в тишине.

* * *

Праздник осенней луны.
Кругом пруда и опять кругом,
Ночь напролет кругом!

* * *

Вот все, чем богат я!
Легкая, словно жизнь моя,
Тыква-горлянка. Кувшин для хранения зерна

* * *

Первый снег под утро.
Он едва-едва прикрыл
Листики нарцисса.

* * *

Вода так холодна!
Уснуть не может чайка,
Качаясь на волне.

* * *

С треском лопнул кувшин:
Ночью вода в нем замерзла.
Я пробудился вдруг.

* * *

Луна или утренний снег…
Любуясь прекрасным, я жил, как хотел.
Вот так и кончаю год.

* * *

Облака вишневых цветов!
Звон колокольный доплыл… Из Уэно
Или Асакуса?

* * *

В чашечке цветка
Дремлет шмель. Не тронь его,
Воробей-дружок!

* * *

Аиста гнездо на ветру.
А под ним — за пределами бури —
Вишен спокойный цвет.

* * *

Долгий день на пролет
Поет — и не напоется
Жаворонок весной.

* * *

Над простором полей —
Ничем к земле не привязан —
Жаворонок звенит.

* * *

Майские льют дожди.
Что это? Лопнул на бочке обод?
Звук неясный ночной…

* * *

Чистый родник!

Вверх побежал по моей ноге
Маленький краб.

* * *

Нынче выпал ясный день.
Но откуда брызжут капли?
В небе облака клочок.

* * *

Будто в руки взял
Молнию, когда во мраке
Ты зажег свечу. В похвалу поэту Рика

* * *

Как быстро летит луна!
На неподвижных ветках
Повисли капли дождя.

* * *

Важно ступает
Цапля по свежему жниву.
Осень в деревне.

* * *

Бросил на миг
Обмолачивать рис крестьянин,
Глядит на луну.

* * *

В чарку с вином,
Ласточки, не уроните
Глины комок.

* * *

Здесь когда-то замок стоял…
Пусть мне первый расскажет о нем
Бьющий в старом колодце родник.

* * *

Как летом густеет трава!
И только у однолиста
Один-единственный лист.

* * *

О нет, готовых
Я для тебя сравнений не найду,
Трехдневный месяц!

* * *

Неподвижно висит
Темная туча в полнеба…
Видно, молнию ждет.

* * *

О, сколько их на полях!
Но каждый цветет по-своему —
В этом высший подвиг цветка!

* * *

Жизнь свою обвил
Вкруг висячего моста
Этот дикий плющ.

* * *

Одеяло для одного.
И ледяная, черная
Зимняя ночь… О, печаль! Поэт Рика скорбит о своей жене

* * *

Весна уходит.
Плачут птицы. Глаза у рыб
Полны слезами.

* * *

Далекий зов кукушки
Напрасно прозвучал. Ведь в наши дни
Перевелись поэты.

* * *

Тоненький язычок огня, —
Застыло масло в светильнике.
Проснешься… Какая грусть! На чужбине

* * *

Запад, Восток —
Всюду одна и та же беда,
Ветер равно холодит. Другу, уехавшему на Запад

* * *

Даже белый цветок на плетне
Возле дома, где не стало хозяйки,
Холодом обдал меня. Осиротевшему другу

* * *

Ветку что ли обломил
Ветер, пробегая в соснах?
Как прохладен плеск воды!

* * *

Вот здесь в опьяненье
Уснуть бы, на этих речных камнях,
Поросших гвоздикой…

* * *

Снова встают с земли,
Тускнея во мгле, хризантемы,
Прибитые сильным дождем.

* * *

Молись о счастливых днях!
На зимнее дерево сливы
Будь сердцем своим похож.

* * *

В гостях у вишневых цветов
Я пробыл ни много ни мало —
Двадцать счастливых дней.

* * *

Под сенью вишневых цветов
Я, словно старинной драмы герой,
Ночью прилег уснуть.

* * *

Сад и гора вдали
Дрогнули, движутся, входят
В летний раскрытый дом.

* * *

Погонщик! Веди коня
Вон туда, через поле!
Там кукушка поет.

* * *

Майские дожди
Водопад похоронили —
Залили водой.

* * *

Летние травы
Там, где исчезли герои,
Как сновиденье. На старом поле битвы

* * *

Островки…Островки…
И на сотни осколков дробится
Море летнего дня.

* * *

Какое блаженство!

Прохладное поле зеленого риса…
Воды журчанье…

* * *

Тишина кругом.
Проникают в сердце скал
Голоса цикад.

* * *

Ворота Прилива.
Омывает цаплю по самую грудь
Прохладное море.

* * *

Сушатся мелкие окуньки
На ветках ивы…Какая прохлада!
Рыбачьи хижины на берегу.

* * *

Пестик из дерева.
Был ли он ивой когда-то,
Был ли камелией?

* * *

Праздник встречи двух звезд.
Даже ночь накануне так непохожа
На обычную ночь! Накануне праздника Ташибама

* * *

Бушует морской простор!
Далеко, до острова Садо,
Стелется Млечный Путь.

* * *

Со мной под одною кровлей
Две девушки… Ветки хаги в цвету
И одинокий месяц. В гостинице

* * *

Как пахнет зреющий рис!
Я шел через поле, и вдруг —
Направо залив Арисо.

* * *

Содрогнись, о холм!
Осенний ветер в поле —
Мой одинокий стон. Перед могильным холмом рано умершего поэта Иссе

* * *

Красное-красное солнце
В пустынной дали… Но леденит
Безжалостный ветер осенний.

* * *

Сосенки… Милое имя!
Клонятся к сосенкам на ветру
Кусты и осенние травы. Местность под названием Сосенки

* * *

Равнина Мусаси вокруг.
Ни одно не коснется облако
Дорожной шляпы твоей.

* * *

Намокший, идет под дождем,
Но песни достоин и этот путник,
Не только хаги в цвету.

* * *

О беспощадный рок!
Под этим славным шлемом
Теперь сверчок звенит.

* * *

Белее белых скал
На склонах каменной горы
Осенний этот вихрь!

* * *

Прощальные стихи
На веере хотел я написать —
В руках сломался он. Расставаясь с другом

* * *

Где ты, луна, теперь?
Как затонувший колокол,
Скрылась на дне морском. В бухте Цуруга, где некогда затонул колокол

* * *

Бабочкой никогда
Он уже не станет… Напрасно дрожит

Червяк на осеннем ветру.

* * *

Домик в уединенье.
Луна… Хризантемы… В придачу к ним
Клочек небольшого поля.

* * *

Холодный дождь без конца.
Так смотрит продрогшая обезьянка,
Будто просит соломенный плащ.

* * *

Зимняя ночь в саду.
Ниткой тонкой — и месяц в небе,
И цикады чуть слышный звон.

* * *

Монахини рассказ
О прежней службе при дворе…
Кругом глубокий снег. В горной деревне

* * *

Дети, кто скорей?
Мы догоним шарики
Ледяной крупы. Играю с детьми в горах

* * *

Скажи мне, для чего,
О, ворон, в шумный город
Отсюда ты летишь?

* * *

Как нежны молодые листья
Даже здесь, на сорной траве
У позабытого дома.

* * *

Камелии лепестки…
Может быть, соловей уронил
Шапочку из цветов?

* * *

Листья плюща…
Отчего-то их дымный пурпур
О былом говорит.

* * *

Замшелый могильный камень.

Под ним — наяву это или во сне? —
Голос шепчет молитвы.

* * *

Все кружится стрекоза…
Никак зацепиться не может
За стебли гибкой травы.

* * *

Ты не думай с презреньем:
«Какие мелкие семена!»
Это ведь красный перец.

* * *

Сначала покинул траву…
Потом деревья покинул…
Жаворонка полет.

* * *

Колокол смолк в далеке,
Но ароматом вечерних цветов
Отзвук его плывет.

* * *

Чуть дрожат паутинки.
Тонкие нити травы сайко
В полумраке трепещут.

* * *

Роняя лепестки,
Вдруг пролил горсточку воды
Камелии цветок.

* * *

Ручеек чуть заметный.
Проплывают сквозь чащу бамбука
Лепестки камелий.

* * *

Майский дождь бесконечный.
Мальвы куда-то тянутся,
Ищут дорогу солнца.

* * *

Слабый померанца аромат.
Где?.. Когда?.. В каких полях, кукушка,
Слышал я твой перелетный крик?

* * *

Падает с листком…

Нет, смотри! На полдороге
Светлячок вспорхнул.

* * *

И кто бы мог сказать,
Что жить им так недолго!
Немолчный звон цикад.

* * *

Хижина рыбака.
Замешался в груду креветок
Одинокий сверчок.

* * *

Белый волос упал.
Под моим изголовьем
Не смолкает сверчок.

* * *

Больной опустился гусь
На поле холодной ночью.
Сон одинокий в пути.

* * *

Даже дикого кабана
Закружит, унесет с собою
Этот зимний вихрь полевой!

* * *

Уж осени конец,
Но верит в будущие дни
Зеленый мандарин.

* * *

Переносный очаг.
Так, сердце странствий, и для тебя
Нет покоя нигде. В дорожной гостинице

* * *

Холод пробрал в пути.
У птичьего пугала, что ли,
В долг попросить рукава?

* * *

Стебли морской капусты.
Песок заскрипел на зубах…
И вспомнил я, что старею.

* * *

Поздно пришел мандзай
В горную деревушку.
Сливы уже зацвели.

* * *

Откуда вдруг такая лень?
Едва меня сегодня добудились…
Шумит весенний дождь.

* * *

Печального, меня
Сильнее грустью напои,
Кукушки дальний зов!

* * *

В ладоши хлопнул я.
А там, где эхо прозвучало,
Бледнеет летняя луна.

* * *

Друг мне в подарок прислал
Рису, а я его пригласил
В гости к самой луне. В ночь полнолуния

* * *

Глубокой стариной
Повеяло… Сад возле храма
Засыпан палым листом.

* * *

Так легко-легко
Выплыла — и в облаке
Задумалась луна.

* * *

Кричат перепела.
Должно быть, вечереет.
Глаз ястреба померк.

* * *

Вместе с хозяином дома
Слушаю молча вечерний звон.
Падают листья ивы.

* * *

Белый грибок в лесу.
Какой-то лист незнакомый
К шляпке его прилип.

* * *

Какая грусть!
В маленькой клетке подвешен
Пленный сверчок.

* * *

Ночная тишина.
Лишь за картиной на стене
Звенит-звенит сверчок.

* * *

Блестят росинки.
Но есть у них привкус печали,
Не позабудьте!

* * *

Верно, эта цикада
Пеньем вся изошла? —
Одна скорлупка осталась.

* * *

Опала листва.
Весь мир одноцветен.
Лишь ветер гудит.

* * *

Скалы среди криптомерий!
Как заострил их зубцы
Зимний холодный ветер!

* * *

Посадили деревья в саду.
Тихо, тихо, чтоб их ободрить,
Шепчет осенний дождь.

* * *

Чтоб холодный вихрь
Ароматом напоить, опять раскрылись
Поздней осенью цветы.

* * *

Все засыпал снег.
Одинокая старуха
В хижине лесной.

* * *

Уродливый ворон —
И он прекрасен на первом снегу
В зимнее утро!

* * *

Словно копоть сметает,
Криптомерий вершины треплет
Налетевшая буря.

* * *

Рыбам и птицам
Не завидую больше… Забуду
Все горести года. Под новый год

* * *

Всюду поют соловьи.
Там — за бамбуковой рощей,
Тут — перед ивой речной.

* * *

С ветки на ветку
Тихо с бегают капли…
Дождик весенний.

* * *

Через изгородь
Сколько раз перепорхнули
Крылья бабочки!

* * *

Плотно закрыла рот
Раковина морская.
Невыносимый зной!

* * *

Только дохнет ветерок —
С ветки на ветку ивы
Бабочка перепорхнет.

* * *

Ладят зимний очаг.
Как постарел знакомый печник!
Побелели пряди волос.

* * *

Год за годом все то же:
Обезьяна толпу потешает
В маске обезьяны.

* * *

Не успела отнять руки,
Как уже ветерок весенний
Поселился в зеленом ростке. Посадка риса

* * *

Кукушка вдаль летит,
А голос долго стелется
За нею по воде.

* * *

Дождь набегает за дождем,
И сердце больше не тревожат
Ростки на рисовых полях.

* * *

Погостила и ушла
Светлая луна… Остался
Стол о четырех углах. Памяти поэта Тодзюна

* * *

Первый грибок!
Еще, осенние росы,
Он вас не считал.

* * *

Примостился мальчик
На седле, а лошадь ждет.
Собирают редьку.

* * *

Утка прижалась к земле.
Платьем из крыльев прикрыла
Голые ноги свои…

* * *

Обметают копоть.
Для себя на этот раз
Плотник полку ладит. Перед Новым годом

* * *

О весенний дождь!
С кровли ручейки бегут
Вдоль осиных гнезд.

* * *

Под раскрытым зонтом
Пробираюсь сквозь ветви.
Ивы в первом пуху.

* * *

С неба своих вершин
Одни лишь речные ивы
Еще проливают дождь.

* * *

Пригорок у самой дороги.
На смену погасшей радуге —
Азалии в свете заката.

* * *

Молния ночью во тьме.
Озера гладь водяная
Искрами вспыхнула вдруг.

* * *

По озеру волны бегут.
Одни о жаре сожалеют
Закатные облака.

* * *

Уходит земля из под ног.
За легкий колос хватаюсь…
Разлуки миг наступил. Прощаясь с друзьями

* * *

Весь мой век в пути!
Словно вскапываю маленькое поле,
Взад-вперед брожу.

* * *

Прозрачный водопад…
Упала в светлую волну
Сосновая игла.

* * *

Повисло на солнце
Облако… Вкось по нему —
Перелетные птицы.

* * *

Не поспела гречиха,
Но потчуют полем в цветах
Гостя в горной деревне.

* * *

Конец осенним дням.
Уже разводит руки
Каштана скорлупа.

* * *

Чем же там люди кормятся?
Домик прижался к земле
Под осенними ивами.

* * *

Аромат хризантем…
В капищах древней Нары
Темные статуи будд.

* * *

Осеннюю мглу
Разбила и гонит прочь
Беседа друзей.

* * *

О этот долгий путь!
Сгущается сумрак осенний,
И — ни души кругом.

* * *

Отчего я так сильно
Этой осенью старость почуял?
Облака и птицы.

* * *

Осени поздней пора.
Я в одиночестве думаю:
«А как живет мой сосед?»

* * *

В пути я занемог.
И все бежит, кружит мой сон
По выжженным полям. Предсмертная песня

* * *
Стихи из путевых дневников

Может быть, кости мои
Выбелит ветер -Он в сердце
Холодом мне дохнул. Отправляясь в путь

* * *

Грустите вы, слушая крик обезьян!
А знаете ли, как плачет ребенок,
Покинутый на осеннем ветру?

* * *

Безлунная ночь. Темнота.
С криптомерией тысячелетней
Схватился в обнимку вихрь.

* * *

Лист плюща трепещут.
В маленькой роще бамбука
Ропщет первая буря.

* * *

Ты стоишь нерушимо, сосна!
А сколько монахов отжило здесь,
Сколько вьюнков отцвело… В саду старого монастыря

* * *

Роняет росинки — ток-ток —
Источник, как в прежние годы…
Смыть бы мирскую грязь! Источник, воспетый Сайгё

* * *

Сумрак над морем.
Лишь крики диких уток вдали
Смутно белеют.

* * *

Весеннее утро.
Над каждым холмом безымянным
Прозрачная дымка.

* * *

По горной тропинке иду.
Вдруг стало мне отчего-то легко.
Фиалки в густой траве.

* * *

Из сердцевины пиона
Медленно выползает пчела…
О, с какой неохотой! Покидая гостеприимный дом

* * *

Молодой конек
Щиплет весело колосья.
Отдых на пути.

* * *

До столицы — там, вдали, —
Остается половина неба…
Снеговые облака. На горном перевале

* * *

Солнце зимнего дня,
Тень моя леденеет
У коня на спине.

* * *

Ей только девять дней.
Но знают и поля и горы:
Весна опять пришла.

* * *

Паутинки в вышине.
Снова образ Будды вижу
На подножии пустом. Там, где когда-то высилась статуя Будды

* * *

В путь! Покажу я тебе,
Как в далеком Ёсино вишни цветут,
Старая шляпа моя.

* * *

Едва-едва я добрел,
Измученный, до ночлега…
И вдруг — глициний цветы!

* * *

Парящих жаворонков выше
Я в небе отдохнуть присел —
На самом гребне перевала.

* * *

Вишни у водопада…
Тому, кто доброе любит вино,
Снесу я в подарок ветку. Водопад «Ворота Дракона»

* * *

Словно вешний дождь
Бежит под навесом ветвей…
Тихо шепчет родник. Ручей возле хижины, где жил Сайгё

* * *

Ушедшую весну
В далекой гавани Вака
Я наконец догнал.

* * *

В день рождения Будды
Он родился на свет,
Маленький олененок.

* * *

Увидел я раньше всего
В лучах рассвета лицо рыбака,
А после — цветущий мак.

* * *

Там, куда улетает
Крик предрассветный кукушки,
Что там? — Далекий остров.

ollam.ru

Мацуо Басё — Википедия

В этом японском имени фамилия (Мацуо) стоит перед личным именем.

Басё (яп. 松尾芭蕉; Мацуо Басё, Мацуо Дзинситиро^[6] XXI год Канъэй [1644], Уэно, провинция Ига — 12 октября VII года Гэнроку [28 ноября 1694], Осака, провинция Сэтцу) — японский поэт, теоретик стиха, сыгравший большую роль в становлении поэтического жанра хайку^[6][7].

Происходит из самурайской семьи. Начал изучать поэзию в 1664 году в Киото. В 1672 году поступил на государственную службу в городе Эдо, позже преподавал поэзию. Известность Мацуо Басё принесло его мастерство в жанре комического рэнга^[8], но основной его заслугой стал вклад в жанр и эстетику хайку^[9]. Он превратил чисто комический жанр в ведущий лирический, основанный на пейзажной лирике^[10], вложил в него философское содержание^[11].

Единство его образной системы, выразительных средств, его художественное своеобразие характеризуют изящная простота, ассоциативность, гармония прекрасного, глубина постижения гармонии мира^[11]. В 1680-е годы Басё под влиянием дзэн-буддизма использовал в творчестве принцип «озарения»^[8].

Басё после себя оставил 7 антологий, в создании которых принимали участие и его ученики: «Зимние дни» (1684), «Весенние дни» (1686), «Заглохшее поле» (1689), «Тыква-горлянка» (1690), «Соломенный плащ обезьяны» (книга 1-я, 1691, книга 2-я, 1698), «Мешок угля» (1694), лирические дневники, предисловия к книгам и стихам, письма, содержащие суждения об искусстве и творческом процессе в поэзии^[8]. Путевые лирические дневники содержат описания пейзажей, встреч, исторических событий. В них включены собственные стихи и цитаты из произведений выдающихся поэтов. Лучшим из них считается «По тропинкам Севера» («Окуно хосомити», 1689)^[9].

Поэзия и эстетика Басё существенно повлияли на японскую литературу того времени^[8], «стиль Басё» определил развитие японской поэзии почти на 200 лет^[9].

Мацуо Басё родился в провинции Ига (нынешний город Ига префектуры Миэ), точный день и месяц не известны.^[12] Насчёт места рождения есть две теории: теория Акасаки (нынешний город Ига бывший город Уэно, деревня Акасака)^[12] и теория Цугэ (нынешний город Ига деревня Цугэ).^[13] Это связано с тем, что неизвестно, когда именно семья Мацуо переехала из Цугэ в Акасаку до или после рождения Басё. Он родился в небогатой семье самурая Мацуо Ёдзаэмона (яп. 松尾与左衛門). Басё был третьим ребёнком и вторым сыном в семье, помимо старшего брата у него было четыре сестры: одна старшая и три младшие. Отец Басё умер, когда ему было 13 лет (1656 год).^[12] В разные годы Басё носил имя Кинсаку, Хансити, Тоситиро, Тюэмон, Дзинситиро (甚七郎). Басё (芭蕉) — литературный псевдоним, в переводе означающий «банановое дерево»^[14].

Отец и старший брат будущего поэта преподавали каллиграфию при дворах более обеспеченных самураев, и уже дома он получил хорошее образование. В юности увлекался китайскими поэтами, такими как Ду Фу (в те времена книги уже были доступны даже дворянам средней руки). С 1664 года в Киото изучал поэзию.

Был в услужении у знатного и богатого самурая Тодо Ёситады (藤堂良忠, 1642—1666), с которым он разделял увлечение жанром хайкай^[en] — популярной японской формой совместного поэтического творчества. В 1665 году Ёситада и Басё с несколькими знакомыми сочинили стострофный хайкай. Внезапная смерть Ёситады в 1666 году положила конец спокойной жизни Мацуо, и в конце концов он покинул дом^[15]. Добравшись до Эдо (ныне Токио), с 1672 года он состоял здесь на государственной службе. Жизнь чиновника, однако, оказалась для него невыносимой, он ушёл со службы и стал учителем поэзии.

Считается, что Басё был стройным человеком небольшого роста, с тонкими изящными чертами лица, густыми бровями и выступающим носом. Как это принято у буддистов, он брил голову. Здоровье у него было слабое, всю жизнь он страдал расстройством желудка. По письмам поэта можно предположить, что он был человеком спокойным, умеренным, необычайно заботливым, щедрым и верным по отношению к родным и друзьям. Несмотря на то, что всю жизнь он страдал от нищеты, Басё, как истинный философ-буддист, почти не уделял внимания этому обстоятельству.

В Эдо Басё обитал в простой хижине, подаренной ему одним из учеников. Возле дома он своими руками посадил банан. Считается, что именно он дал псевдоним поэту «банан» (яп. 芭蕉 басё:). Банановая пальма неоднократно упоминается в произведениях Басё:

Предполагаемое место рождения Басё в провинции Ига

* * *

Я банан посадил —

И теперь противны мне стали

Ростки бурьяна…

* * *

Как стонет от ветра банан,

Как падают капли в кадку,

Я слышу всю ночь напролёт.

Перевод Веры Марковой

Зимой 1682 года сёгунская столица Эдо в очередной раз стала жертвой крупного пожара. Этот пожар погубил «Обитель бананового листа» — жилище поэта, и сам Басё чуть не погиб в пламени. Поэт сильно переживал утрату дома. После короткого пребывания в провинции Каи он вернулся в Эдо, где с помощью учеников построил в сентябре 1683 года новую хижину и снова посадил банан.

* * *

Парящих жаворонков выше,

Я в небе отдохнуть присел, —

На самом гребне перевала.

Перевод Веры Марковой

После потери жилища Басё уже редко хочется оставаться на одном месте долгое время. Он путешествует в одиночестве, реже — с одним или двумя самыми близкими учениками, в которых у поэта недостатка не было. Его мало волнует похожесть на обычного нищего, странствующего в поисках хлеба насущного. В возрасте сорока лет в августе 1684 года в сопровождении своего ученика Тири он отправляется в своё первое путешествие. В те времена путешествовать по Японии было очень трудно. Многочисленные заставы и бесконечные проверки паспортов причиняли путникам немало хлопот. Его дорожное одеяние было таким: большая плетёная шляпа (которые обычно носили священники) и светло-коричневый хлопчатобумажный плащ, на шее висела сума, а в руке посох и чётки со ста восемью бусинами. В сумке лежали две-три китайские и японские антологии, флейта и крохотный деревянный гонг.

После многодневного путешествия по главному тракту Токайдо Басё и его спутник прибыли в провинцию Исэ, где поклонились храмовому комплексу Исэ дайдзингу, посвящённому синтоистской богине Солнца Аматэрасу Омиками. В сентябре они оказались на родине Басё, в Уэно, где поэт повидал брата и узнал о смерти родителей. Затем Тири вернулся домой, а Басё после странствий по провинциям Ямато, Мино и Овари опять прибывает в Уэно, где встречает новый год, и снова путешествует по провинциям Ямато, Ямасиро, Оми, Овари и Каи и в апреле возвращается в свою обитель. Путешествие Басё служило и распространению его стиля, ибо везде поэты и аристократы приглашали его к себе в гости. Хрупкое здоровье Басё заставило поволноваться его поклонников и учеников, и они облегчённо вздохнули, когда он вернулся домой.

До конца своей жизни Басё путешествовал, черпая силы в красотах природы. Его поклонники ходили за ним толпами, повсюду его встречали ряды почитателей — крестьян и самураев. Его путешествия и его гений дали новый расцвет ещё одному прозаическому жанру — жанру путевых дневников, зародившемуся ещё в X веке. Лучшим дневником Басё считается «Оку но хосомити» («По тропинкам севера»). В нём описывается самое продолжительное путешествие Басё вместе с его учеником по имени Сора, начавшееся в марте 1689 года и продолжавшееся сто шестьдесят дней. В 1691 году он снова отправился в Киото, тремя годами позже опять посетил родной край, а затем пришёл в Осаку. Это путешествие оказалось для него последним. Басё скончался 28 ноября 1694 года в Осаке.

Известность Мацуо Басё принесло его мастерство в жанре комического рэнга^[8], но основной его заслугой стал вклад в жанр и эстетику хайку^[9]. Он превратил чисто комический жанр в ведущий лирический, основанный на пейзажной лирике^[10], вложил в него философское содержание^[11].

Единство его образной системы, выразительных средств, его художественное своеобразие характеризуют изящная простота, ассоциативность, гармония прекрасного, глубина постижения гармонии мира^[11]. В 1680-е годы Басё, под влиянием дзэн-буддизма, использовал в творчестве принцип «озарения»^[8].

Басё после себя оставил семь антологий, в создании которых принимали участие и его ученики: «Зимние дни» (1684), «Весенние дни» (1686), «Заглохшее поле» (1689), «Тыква-горлянка» (1690), «Соломенный плащ обезьяны» (книга 1-я, 1691, книга 2-я, 1698), «Мешок угля» (1694), лирические дневники, предисловия к книгам и стихам, письма, содержащие суждения об искусстве и творческом процессе в поэзии^[8]. Путевые лирические дневники содержат описания пейзажей, встреч, исторических событий. В них включены собственные стихи и цитаты из произведений выдающихся поэтов. Лучшим из них считается «По тропинкам Севера» («Окуно хосомити», 1689)^[9][9]. Поэзия и эстетика Басё существенно повлияли на японскую литературу того времени^[8], «стиль Басё» определил развитие японской поэзии почти на 200 лет.

Рассказ о своём путешествии по Японии Басё озаглавил «Обветренные путевые заметки»^[ja]. После года спокойного размышления в своей хижине, в 1687 году, Басё издаёт сборник стихов «Весенние дни» (яп. 春の日 хару но хи) — себя и своих учеников, где мир увидел самое великое стихотворение поэта — «Старый пруд». Это веха в истории японской поэзии. Вот что писал об этом стихотворении Ямагути Моити в своём исследовании «Импрессионизм как господствующее направление японской поэзии»: «Европеец не мог понять, в чём тут не только красота, но даже и вообще какой-либо смысл, и был удивлён, что японцы могут восхищаться подобными вещами. Между тем, когда японец слышит это стихотворение, то его воображение мгновенно переносится к древнему буддийскому храму, окружённому вековыми деревьями, вдали от города, куда совершенно не доносится шум людской. При этом храме обыкновенно имеется небольшой пруд, который, в свою очередь, быть может, имеет свою легенду. И вот при наступлении сумерек летом выходит буддийский отшельник, только что оторвавшийся от своих священных книг, и подходит задумчивыми шагами к этому пруду. Вокруг все тихо, так тихо, что слышно даже, как прыгнула в воду лягушка…»

古池や 蛙飛び込む 水の音

фуру икэ я кавадзу тобикому мидзу но ото

Старый пруд! Прыгнула лягушка. Всплеск воды. Перевод Т. П. Григорьевой

Не только полная безупречность этого стихотворения с точки зрения многочисленных предписаний этой лаконичной формы поэзии (хотя Басё никогда не боялся нарушать их), но и глубокий смысл, квинтэссенция красоты Природы, спокойствия и гармонии души поэта и окружающего мира, заставляют считать это хайку великим произведением искусства.

Басё не очень любил традиционный приём марукэкатомбо, поиск скрытых смыслов. Считается, что Басё выразил в этом стихотворении принцип моно-но аварэ — «грустного очарования».

В простоте образов кроется истинная красота, считал Басё, и говорил своим ученикам, что стремится к стихам, «мелким, как река Сунагава».

Философские и эстетические принципы поэзии Басё[править | править код]

Глубокое влияние на японское искусство оказала школа буддизма дзэн, пришедшая в Японию из Китая. Принципы дзэн вошли в практику искусств, став их основой, сформировав характерный стиль японского творчества, отличавшийся краткостью, отрешённостью и тонким восприятием красоты. Именно дзэн, определивший мироощущение художника, позволил Басё превратить появившееся литературное направление «хайкай» (букв. «комическое») в уникальное явление, способ мировосприятия, при котором творчество способно эстетически совершенно отразить красоту окружающего мира и показать в нём человека без использования сложных конструкций, минимальными средствами, с точностью необходимой и достаточной для поставленной задачи.

Анализ творческого наследия поэта и писателя позволяет выделить несколько базовых философско-эстетических принципов дзэн, которым следовал Басё, которые определяли его взгляды на искусство. Одним из таковых является понятие «вечное одиночество» — ваби (вивикта дхарма). Суть его состоит в особом состоянии отрешенности, пассивности человека, когда он не вовлечён в движение, чаще суетливое и не наполненное каким-либо серьёзным смыслом, внешнего мира. Ваби ведёт нас к понятиям отшельничества, к ведению образа жизни затворника, — человек не просто пассивен, но сознательно выбирает путь ухода от суетливой жизни, уединяясь в своей скромной обители. Отрешение от материального мира помогает на пути к просветлению, к обретению истинной, простой жизни. Отсюда возникновение идеала «бедности», поскольку излишние материальные заботы способны лишь отвлечь от состояния умиротворённой печали и помешать видеть окружающий мир в его изначальной красоте. Отсюда и минимализм, когда для того, чтобы ощутить прелесть весны, достаточно увидеть пробивающиеся из-под снега травинки, без необходимости лицезреть пышное цветение сакуры, сход снегов и буйство весенних ручьёв^[16].

Глупый человек имеет много вещей, чтобы беспокоиться о них. Те, кто делают искусство источником обогащения,… не способны сохранить своё искусство живым.Мацуо Басё.

Характерный отказ от общепринятой этики, свойственный дзэн^[17], тем не менее не означает её отсутствие. В японской культуре этика в дзэн нашла воплощение в ритуальных формах, через которые и происходит выражение, хотя и весьма скупое, отношения к окружающему миру и людям. Соответствующие представления нашли воплощение в японском эстетическом мировоззрении ваби-саби.

Проживание в скромной хижине — это не только и не столько следование своим желаниям, это, что важнее, непосредственно путь творчества, находящий выражение в поэзии^[16].

Юки-но аса Хитори карадзакэ-о Камиэтари Снежное утро. Один сушёную кету Жую. Мацуо Басё[18].

Количество стихов, в которых звучит тема бедности, созданных Басё в период 1680—1682 годов, весьма значительно. Следует отметить, что скромные, а иногда и просто тяжёлые условия жизни не обязательно означали тяжёлого душевного состояния самого поэта. Напротив, в попытках найти гармонию в себе и выразить в своём творчестве гармонию окружающего мира, Басё сохраняет спокойствие, и максимум его горя — это часто грусть и печаль. Друзья Басё, посещающие поэта в его хижине, видели в нём доброго и радушного хозяина, готового поделиться с ними хайку, полных беззаботности и лёгкости. И если считать богатством не наличие материальных ценностей, а глубину отзывчивости и радушия по отношению к людям, то объяснение понятия «ваби» как «красоты бедности» или «роскошной бедности» применимы к Басё и его творчеству в полной мере^[16].

Ещё одним признаком редуцированной этики в дзэн, что проявился и в поэзии японца, можно считать использование юмора в описании различных явлений окружающего мира. Басё способен улыбнуться там, где, казалось бы надо выказать сострадание или жалость, или же смеется там, где другой бы испытал сомнительное умиление. Отстранённость и спокойная созерцательность — именно они позволяют художнику веселиться в различных непростых ситуациях. Как замечал философ Анри Бергсон, «…отойдите в сторону, посмотрите на жизнь как равнодушный зритель: много драм превратится в комедию». Равнодушие или, иначе говоря, нечувствительность — уходят корнями в дзэн, но упрекнуть Басё в равнодушии вряд ли возможно, поскольку для него смех — это способ преодолеть невзгоды жизни, и собственной в том числе, и главное — действительно умение посмеяться над самим собой, иногда даже весьма иронично, описывая тяжёлую жизнь в странствиях:

Номи сирами Ума-но ситосуру Макура мото Блохи, вши, Лошадь мочится У изголовья. Мацуо Басё[18].

Хотя в литературном направлении хайкай категория комического отдельно не сформулирована, очевидно, что она является существенной частью эстетики хайкай. Корни её уходят к традиции «окаси», зародившейся в ранний период японской литературы.

Принцип «вечного одиночества», освобождая творца от суеты мира, ведёт его по дороге от утилитарных интересов и целей к своему высшему предназначению. Таким образом, творчество обретает сакральный смысл, оно становится ориентиром на жизненном пути. От развлечения, каким оно было в юности, от способа добиться успеха и получить признание, одержав победу над соперниками, каким оно представлялось в годы расцвета, в поздние годы взгляд поэта на занятие поэзией изменяется к той точке зрения, что именно оно и являлось его истинным предназначением, именно оно вело его по жизненному пути. Желание освободить этот сакральный смысл от каких бы то ни было признаков меркантильности, защитить его, заставляет Басё писать в послесловии к поэтическому сборнику «Минасигури» («Пустые каштаны», 1683): «Ваби и поэзия (фуга) далеки от повседневных нужд. Это изглоданные жучками каштаны, которых люди не подобрали при посещении хижины Сайгё в горах»^[16].

В честь Басё назван кратер^[en] на Меркурии^[19].

1. ↑ Немецкая национальная библиотека, Берлинская государственная библиотека, Баварская государственная библиотека и др. Record #118653369 // Общий нормативный контроль (GND) — 2012—2016.
2. ↑ Краткая литературная энциклопедия — М.: Советская энциклопедия, 1962.
3. ↑ идентификатор BNF: платформа открытых данных — 2011.
4. ↑ SNAC — 2010.
5. ↑ Babelio
6. ↑ ^{1 2} Торопыгина, 2005.
7. ↑ Мацуо Басё // Япония от А до Я. Популярная иллюстрированная энциклопедия. (CD-ROM). — М.: Directmedia Publishing, «Япония сегодня», 2008. — ISBN 978-5-94865-190-3
8. ↑ ^{1 2 3 4 5 6 7 8} Боронина, 1974.
9. ↑ ^{1 2 3 4 5 6} Мацуо Басё // Краткая литературная энциклопедия. — М.: Советская энциклопедия, 1962—1978.
10. ↑ ^{1 2} Хокку // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.
11. ↑ ^{1 2 3 4} Мацуо Басё // Большой энциклопедический словарь / Под ред. А. М. Прохорова. — М.: Большая Российская энциклопедия, 2000.
12. ↑ ^{1 2 3} 佐藤編(2011)、p.30-34、芭蕉の生涯 伊賀上野時代（寛永~寛文期）
13. ↑ 北出楯夫. 【俳聖 松尾芭蕉】第1章 若き日の芭蕉 (неопр.). 伊賀タウン情報YOU. — «生誕地については、（伊賀町）柘植説もあるが、柘植説は芭蕉の没後84年を経た安永7年（1778年）に、蓑笠庵梨一の『奥の細道菅菰抄』に「祖翁ハ伊賀国柘植郷の産にして…」と書かれたのが始まり。その後いくつかの伝記に引用されることになるが、その根拠は乏しい。». Дата обращения 12 июня 2016. Архивировано 6 декабря 2016 года.
14. ↑ Бреславец, 1981, с. 13.
15. ↑ Ueda, Makoto. The Master Haiku Poet, Matsuo Bashō (неопр.). — Tokyo: Kodansha, 1982. — ISBN 0-87011-553-7. р. 20—21
16. ↑ ^{1 2 3 4} Бреславец Т. И. Очерки японской поэзии IX—XVII веков. — М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1994. — 237 с. Стр.149-215
17. ↑ Померанц Г. С. Дзэн // Большая советская энциклопедия: В 30 т. / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М.: Советская энциклопедия, 1972. — Т. 8.
18. ↑ ^{1 2} Мацуо Басё сю (Собрание сочинений Мацуо Басё). — (Полное собрание японской классической литературы). Т. 41. Токио, 1972. (Перевод стихотворений — Бреславец Т. И. из книги «Очерки японской поэзии IX—XVII веков». — 1994)
19. ↑ Planetary Names: Crater, craters: Bashō on Mercury (неопр.). Дата обращения 14 мая 2013. Архивировано 15 мая 2013 года.

• Мацуо Басё / Боронина И. А. // Ломбард — Мезитол. — М. : Советская энциклопедия, 1974. — (Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров ; 1969—1978, т. 15).
• Басё / Торопыгина М. В. // «Банкетная кампания» 1904 — Большой Иргиз. — М. : Большая российская энциклопедия, 2005. — С. 84. — (Большая российская энциклопедия : [в 35 т.] / гл. ред. Ю. С. Осипов ; 2004—2017, т. 3). — ISBN 5-85270-331-1.
• Бреславец Т. И. Ночлег в пути: стихи и странствия Мацуо Басё. — Влдв. : Изд-во Дальневост. ун-та, 2002. — 212 с. — ISBN 5-7444-1316-2.
• Бреславец Т. И. Поэзия Мацуо Басё / Отв. ред. Т. П. Григорьева. — М. : Наука, 1981. — 152 с.
• Григорьева Т. П., Логунова В. В. Мацуо Басё // Японская литература. Краткий очерк. — М. : Наука, 1964. — С. 45—52. — 282 с.
• Shirane H. Traces of Dreams: Landscape, Cultural Memory, and the Poetry of Basho : [англ.]. — Stanford University Press, 1998. — 400 p. — ISBN 978-0-8047-3098-3.

ru.wikipedia.org

Хокку » Книги читать онлайн бесплатно без регистрации

Где же ты, кукушка?

Вспомни, сливы начали цвести,

Лишь весна дохнула

В хижине, отстроенной после пожара

Слушаю, как градины стучат.

Лишь один я здесь не изменился,

Словно этот старый дуб.

Ива склонилась и спит,

И кажется мне, соловей на ветке —

Это её душа

Только дохнёт ветерок —

С ветки на ветку ивы

Бабочка перепорхнёт.

Как завидна их судьба!

К северу от суетного мира

Вишни зацвели в горах.

Разве вы тоже из тех,

Кто не спит, опьянён цветами,

О мыши на чердаке?

Дождь в тутовой роще шумит…

На земле едва шевелится

Больной шелковичный червь.

Ещё на острие конька

Над кровлей солнце догорает.

Вечерний веет холодок.

Плотно закрыла рот

раковина морская.

Невыносимый зной!

Хризантемы в полях

Уже говорят: забудьте

Жаркие дни гвоздик!

Туман и осенний дождь.

Но пусть невидима Фудзи.

Как радует сердце она.

Над просторами полей —

Ничем к земле не привязан —

Жаворонок звенит.

В лугах привольных

Заливается песней жаворонок

Без трудов и забот…

Первый зимний дождь.

Обезьянка — и та не против

соломенный плащик надеть…

Как тяжел первый снег!

Опустились и грустно поникли

Листья нарциссов…

Даже серой вороне

это утро к лицу —

ишь, как похорошела!

У очага

поет так самозабвенно

знакомый сверчок!…

Майские дожди

Водопад похоронили —

Залили водой.

С ветки на ветку

Тихо сбегают капли…

Дождик весенний.

Как нежны молодые листья

Даже здесь, на сорной траве

У позабытого дома.

Не успела отнять руки,

Как уже ветерок весенний

Поселился в зеленом ростке.

Майский дождь бесконечный.

Мальвы куда-то тянутся,

Ищут дорогу солнца.

О весенний дождь!

С кровли ручейки бегут

Вдоль осиных гнезд.

Весенне утро.

Над каждым холмом безымянным

Прозрачная дымка.

Топ-топ — лошадка моя.

Вижу себя на картине —

В просторе летних лугов.

Как летом густеет трава!

И только у однолиста

Один-единственный лист.

Островки… Островки…

И на сотни осколков дробится

Море летнего дня.

Как свищет ветер осенний!

Тогда лишь поймете мои стихи,

Когда заночуете в поле.

Цветы увяли.

Сыплются, падают семена,

Как будто слезы…

Первый снег под утро.

Он едва-едва прикрыл

Листики нарцисса.

Красное-красное солнце

В пустынной дали… Но леденит

Безжалостный ветер осенний.

Белее белых скал

На склонах Каменной горы

Осенний этот вихрь!

Опала листва.

Весь мир одноцветен.

Лишь ветер гудит.

Даже дикого кабана

Закружит, унесет с собою

Этот зимний вихрь полевой!

Скалы среди криптомерий!

Как заострил их зубцы

Зимний холодный ветер!

Уродливый ворон —

И он прекрасен на первом снегу

В зимнее утро!

Солнце зимнего дня,

Тень моя леденеет

У коня на спине.

Облака вишневых цветов!

Звон колокольный доплыл… Из Уэно

Или Асакуса?

Аиста гнездо на ветру.

А под ним — за пределами бури —

Вишен спокойный цвет.

В путь! Покажу я тебе,

Как в далеком Есино вишни цветут,

Старая шляпа моя.

Вишни у водопада…

Тому, кто доброе любит вино,

Снесу я в подарок ветку.

Какая грусть!

В маленькой клетке подвешен

Пленный сверчок.

Белый волос упал.

Под моим изголовьем

Не смолкает сверчок.

Хижина рыбака.

Замешался в груду креветок

Одинокий сверчок.

Ночная тишина.

Лишь за картиной на стене

Звенит-звенит сверчок.

В небе такая луна,

Словно дерево спилено под корень:

Белеет свежий срез.

Так легко-легко

Выплыла — и в облаке

Задумалась луна.

Хожу кругом вокруг пруда

Праздник осенней луны.

Кругом пруда и опять кругом,

Ночь напролет кругом!

Как быстро летит луна!

На неподвижных ветках

Повисли капли дождя..

О нет, готовых

Я для тебя сравнений не найду,

Трехдневный месяц!

Зимняя ночь в саду.

Ниткой тонкой — и месяц в небе,

И цикады чуть слышный звон.

Бабочки полет

Будит тихую поляну

В солнечных лучах.

Нынче выпал ясный день.

Но откуда брызжут капли?

В небе облака клочок.

О, сколько их на полях!

Но каждый цветет по-своему —

В этом высший подвиг цветка!

Какое блаженство!

Прохладное поле зеленого риса…

Воды журчание…

Домик в уединенье.

Луна… Хризантемы… Впридачу к ним

Клочок небольшого поля.

Всюду поют соловьи.

Там — за бамбуковой рощей,

Тут — перед ивой речной.

«Сперва обезьяны халат!»-

Просит прачек выбить вальком

Продрогший поводырь.

Вечерним вьюнком

Я в плен захвачен… Недвижно

Стою в забытьи.

Отцу, потерявшему сына

Поник головой, —

Словно весь мир опрокинут, —

Под снегом бамбук.

Покидая родину

Облачная гряда

Легла меж друзьями…

Простились

Перелётные гуси навек.

«Осень уже пришла!» —

Шепнул мне на ухо ветер,

Подкравшись к постели моей.

Майских дождей пора.

Будто море светится огоньками —

Фонари ночных сторожей

Иней его укрыл,

Стелет постель ему ветер…

Брошенное дитя.

Жёлтый лист плывёт.

У какого берега, цикада,

Вдруг проснёшься ты?

Как разлилась река!

Цапля бредёт на коротких ножках,

По колено в воде.

Тихая лунная ночь…

Слышно, как в глубине каштана

Ядрышко гложет червяк.

На голой ветке

Ворон сидит одиноко.

Осенний вечер.

Во тьме безлунной ночи

Лисица стелется по земле,

Крадётся к спелой дыне.

Кишат в морской траве

Прозрачные мальки… Поймаешь —

Растают без следа

Весной собирают чайный лист

Все листья сорвали сборщицы…

Откуда им знать, что для чайных кустов

Они — словно ветер осени!

Старый пруд.

Прыгнула в воду лягушка.

Всплеск в тишине.

Откуда кукушки крик?

Сквозь чащу густого бамбука

Сочится лунная ночь.

О стрекоза!

С каким же трудом на былинке

ты примостилась!

Ночью холодной

мне лохмотья одолжит оно,

пугало в поле.

Я банан посадил —

и теперь противны мне стали

ростки бурьяна…

Ясная луна.

У пруда всю ночь напролет

брожу, любуясь…

Солнце заходит.

И паутинки тоже

В сумраке тают…

Колокол смолк вдалеке,

Но ароматом вечерних цветов

Отзвук его плывет.

Печального, меня

Сильнее грустью напои,

Кукушки дальний зов!

Посети меня

В одиночестве моем!

Первый лист упал…

Расставаясь с другом

Прощальные стихи

На веере хотел я написать,-

В руке сломался он.

К портрету друга

Повернись ко мне!

Я тоскую тоже

Осенью глухой.

Парящих жаворонков выше

Я в небе отдохнуть присел-

На самом гребне перевала.

Есть особая прелесть

В этих, бурей измятых,

Сломанных хризантемах.

Слово скажу-

Леденеют губы.

Осенний вихрь!

Едва-едва я добрел,

Измученный, до ночлега…

И вдруг-глициний цветы!

И осенью хочется жить

Этой бабочке: пьет торопливо

С хризантемы росу.

Покидая гостеприимный дом

Из сердцевины пиона

Медленно выползает пчела…

О, с какой неохотой!

О, не думай, что ты из тех,

Кто, следа не оставил в мире!

Поминовения день…

В тесной хибарке моей

Озарила все четыре угла

Луна, заглянув в окно.

Все волнения, всю печаль

Твоего смятенного сердца

Гибкой иве отдай.

Прощаясь с друзьями

Уходит земля из-под ног.

За легкий колос хватаюсь…

Разлуки миг наступил.

В саду покойного поэта Сэнгина

Сколько воспоминаний

Вы разбудили в душе моей,

О вишни старого сада!

С шелестом облетели

Горных роз лепестки…

Дальний шум водопада.

Посадили деревья в саду.

Тихо, тихо, чтоб их ободрить,

Шепчет осенний дождь.

Может быть, кости мои

Выбелит ветер… Он в сердце

Холодом мне дохнул.

По горной тропинке иду.

Вдруг стало мне отчего-то легко.

Фиалки в густой траве.

переводчик: В. Маркова

Печалью свой дух просвети!

nice-books.ru

Читать онлайн «Хокку» автора Басё Мацуо — RuLit

Где же ты, кукушка?

Вспомни, сливы начали цвести,

Лишь весна дохнула

В хижине, отстроенной после пожара

Слушаю, как градины стучат.

Лишь один я здесь не изменился,

Словно этот старый дуб.

Ива склонилась и спит,

И кажется мне, соловей на ветке —

Это её душа

Только дохнёт ветерок —

С ветки на ветку ивы

Бабочка перепорхнёт.

Как завидна их судьба!

К северу от суетного мира

Вишни зацвели в горах.

Разве вы тоже из тех,

Кто не спит, опьянён цветами,

О мыши на чердаке?

Дождь в тутовой роще шумит…

На земле едва шевелится

Больной шелковичный червь.

Ещё на острие конька

Над кровлей солнце догорает.

Вечерний веет холодок.

Плотно закрыла рот

раковина морская.

Невыносимый зной!

Хризантемы в полях

Уже говорят: забудьте

Жаркие дни гвоздик!

Туман и осенний дождь.

Но пусть невидима Фудзи.

Как радует сердце она.

Над просторами полей —

Ничем к земле не привязан —

Жаворонок звенит.

В лугах привольных

Заливается песней жаворонок

Без трудов и забот…

Первый зимний дождь.

Обезьянка — и та не против

соломенный плащик надеть…

Как тяжел первый снег!

Опустились и грустно поникли

Листья нарциссов…

Даже серой вороне

это утро к лицу —

ишь, как похорошела!

У очага

поет так самозабвенно

знакомый сверчок!…

Майские дожди

Водопад похоронили —

Залили водой.

С ветки на ветку

Тихо сбегают капли…

Дождик весенний.

Как нежны молодые листья

Даже здесь, на сорной траве

У позабытого дома.

Не успела отнять руки,

Как уже ветерок весенний

Поселился в зеленом ростке.

Майский дождь бесконечный.

Мальвы куда-то тянутся,

Ищут дорогу солнца.

О весенний дождь!

С кровли ручейки бегут

Вдоль осиных гнезд.

Весенне утро.

Над каждым холмом безымянным

Прозрачная дымка.

Топ-топ — лошадка моя.

Вижу себя на картине —

В просторе летних лугов.

Как летом густеет трава!

И только у однолиста

Один-единственный лист.

Островки… Островки…

И на сотни осколков дробится

Море летнего дня.

Как свищет ветер осенний!

Тогда лишь поймете мои стихи,

Когда заночуете в поле.

Цветы увяли.

Сыплются, падают семена,

Как будто слезы…

Первый снег под утро.

Он едва-едва прикрыл

Листики нарцисса.

Красное-красное солнце

В пустынной дали… Но леденит

Безжалостный ветер осенний.

Белее белых скал

На склонах Каменной горы

Осенний этот вихрь!

Опала листва.

Весь мир одноцветен.

Лишь ветер гудит.

Даже дикого кабана

Закружит, унесет с собою

Этот зимний вихрь полевой!

Скалы среди криптомерий!

Как заострил их зубцы

Зимний холодный ветер!

Уродливый ворон —

И он прекрасен на первом снегу

В зимнее утро!

Солнце зимнего дня,

Тень моя леденеет

У коня на спине.

Облака вишневых цветов!

Звон колокольный доплыл… Из Уэно

Или Асакуса?

Аиста гнездо на ветру.

А под ним — за пределами бури —

Вишен спокойный цвет.

В путь! Покажу я тебе,

Как в далеком Есино вишни цветут,

Старая шляпа моя.

Вишни у водопада…

Тому, кто доброе любит вино,

Снесу я в подарок ветку.

Какая грусть!

В маленькой клетке подвешен

Пленный сверчок.

Белый волос упал.

Под моим изголовьем

Не смолкает сверчок.

Хижина рыбака.

Замешался в груду креветок

Одинокий сверчок.

Ночная тишина.

Лишь за картиной на стене

Звенит-звенит сверчок.

В небе такая луна,

Словно дерево спилено под корень:

Белеет свежий срез.

Так легко-легко

Выплыла — и в облаке

Задумалась луна.

Хожу кругом вокруг пруда

Праздник осенней луны.

Кругом пруда и опять кругом,

Ночь напролет кругом!

Как быстро летит луна!

На неподвижных ветках

Повисли капли дождя..

О нет, готовых

Я для тебя сравнений не найду,

Трехдневный месяц!

Зимняя ночь в саду.

Ниткой тонкой — и месяц в небе,

И цикады чуть слышный звон.

Бабочки полет

Будит тихую поляну

В солнечных лучах.

Нынче выпал ясный день.

Но откуда брызжут капли?

В небе облака клочок.

О, сколько их на полях!

Но каждый цветет по-своему —

www.rulit.me

«Хокку» – читать

Мацуо Басё

Где же ты, кукушка? Вспомни, сливы начали цвести, Лишь весна дохнула

* * *

В хижине, отстроенной после пожара Слушаю, как градины стучат. Лишь один я здесь не изменился, Словно этот старый дуб.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Ива склонилась и спит, И кажется мне, соловей на ветке – Это её душа

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Только дохнёт ветерок – С ветки на ветку ивы Бабочка перепорхнёт.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Как завидна их судьба! К северу от суетного мира Вишни зацвели в горах.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Разве вы тоже из тех, Кто не спит, опьянён цветами, О мыши на чердаке?

* * *

Дождь в тутовой роще шумит… На земле едва шевелится Больной шелковичный червь.

* * *

Ещё на острие конька Над кровлей солнце догорает. Вечерний веет холодок.

* * *

Плотно закрыла рот раковина морская. Невыносимый зной!

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Хризантемы в полях Уже говорят: забудьте Жаркие дни гвоздик!

* * *

Туман и осенний дождь. Но пусть невидима Фудзи. Как радует сердце она.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Над просторами полей – Ничем к земле не привязан – Жаворонок звенит.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

В лугах привольных Заливается песней жаворонок Без трудов и забот…

Переводчик: А. Белых.

* * *

Первый зимний дождь. Обезьянка – и та не против соломенный плащик надеть…

* * *

Как тяжел первый снег! Опустились и грустно поникли Листья нарциссов…

* * *

Даже серой вороне это утро к лицу – ишь, как похорошела!

* * *

У очага поет так самозабвенно знакомый сверчок!…

* * *

Майские дожди Водопад похоронили – Залили водой.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

С ветки на ветку Тихо сбегают капли… Дождик весенний.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Как нежны молодые листья Даже здесь, на сорной траве У позабытого дома.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Не успела отнять руки, Как уже ветерок весенний Поселился в зеленом ростке.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Майский дождь бесконечный. Мальвы куда-то тянутся, Ищут дорогу солнца.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

О весенний дождь! С кровли ручейки бегут Вдоль осиных гнезд.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Весенне утро. Над каждым холмом безымянным Прозрачная дымка.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Топ-топ – лошадка моя. Вижу себя на картине – В просторе летних лугов.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Как летом густеет трава! И только у однолиста Один-единственный лист.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Островки… Островки… И на сотни осколков дробится Море летнего дня.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Как свищет ветер осенний! Тогда лишь поймете мои стихи, Когда заночуете в поле.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Цветы увяли. Сыплются, падают семена, Как будто слезы…

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Первый снег под утро. Он едва-едва прикрыл Листики нарцисса.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Красное-красное солнце В пустынной дали… Но леденит Безжалостный ветер осенний.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Белее белых скал На склонах Каменной горы Осенний этот вихрь!

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Опала листва. Весь мир одноцветен. Лишь ветер гудит.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Даже дикого кабана Закружит, унесет с собою Этот зимний вихрь полевой!

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Скалы среди криптомерий! Как заострил их зубцы Зимний холодный ветер!

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Уродливый ворон – И он прекрасен на первом снегу В зимнее утро!

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Солнце зимнего дня, Тень моя леденеет У коня на спине.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Облака вишневых цветов! Звон колокольный доплыл… Из Уэно Или Асакуса?

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Аиста гнездо на ветру. А под ним – за пределами бури – Вишен спокойный цвет.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

В путь! Покажу я тебе, Как в далеком Есино вишни цветут, Старая шляпа моя.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Вишни у водопада… Тому, кто доброе любит вино, Снесу я в подарок ветку.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Какая грусть! В маленькой клетке подвешен Пленный сверчок.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Белый волос упал. Под моим изголовьем Не смолкает сверчок.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Хижина рыбака. Замешался в груду креветок Одинокий сверчок.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Ночная тишина. Лишь за картиной на стене Звенит-звенит сверчок.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

В небе такая луна, Словно дерево спилено под корень: Белеет свежий срез.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Так легко-легко Выплыла – и в облаке Задумалась луна.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Хожу кругом вокруг пруда Праздник осенней луны. Кругом пруда и опять кругом, Ночь напролет кругом!

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Как быстро летит луна! На неподвижных ветках Повисли капли дождя…

Переводчик: В. Маркова.

* * *

О нет, готовых Я для тебя сравнений не найду, Трехдневный месяц!

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Зимняя ночь в саду. Ниткой тонкой – и месяц в небе, И цикады чуть слышный звон.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Бабочки полет Будит тихую поляну В солнечных лучах.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Нынче выпал ясный день. Но откуда брызжут капли? В небе облака клочок.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

О, сколько их на полях! Но каждый цветет по-своему – В этом высший подвиг цветка!

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Какое блаженство! Прохладное поле зеленого риса… Воды журчание…

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Домик в уединенье. Луна… Хризантемы… Впридачу к ним Клочок небольшого поля.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Всюду поют соловьи. Там – за бамбуковой рощей, Тут – перед ивой речной.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

«Сперва обезьяны халат!»- Просит прачек выбить вальком Продрогший поводырь.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Вечерним вьюнком Я в плен захвачен… Недвижно Стою в забытьи.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Отцу, потерявшему сына Поник головой, – Словно весь мир опрокинут, – Под снегом бамбук.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Покидая родину Облачная гряда Легла меж друзьями… Простились Перелётные гуси навек.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

«Осень уже пришла!» – Шепнул мне на ухо ветер, Подкравшись к постели моей.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Майских дождей пора. Будто море светится огоньками – Фонари ночных сторожей

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Иней его укрыл, Стелет постель ему ветер… Брошенное дитя.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Жёлтый лист плывёт. У какого берега, цикада, Вдруг проснёшься ты?

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Как разлилась река! Цапля бредёт на коротких ножках, По колено в воде.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Тихая лунная ночь… Слышно, как в глубине каштана Ядрышко гложет червяк.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

На голой ветке Ворон сидит одиноко. Осенний вечер.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Во тьме безлунной ночи Лисица стелется по земле, Крадётся к спелой дыне.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Кишат в морской траве Прозрачные мальки… Поймаешь – Растают без следа

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Весной собирают чайный лист Все листья сорвали сборщицы… Откуда им знать, что для чайных кустов Они – словно ветер осени!

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Старый пруд. Прыгнула в воду лягушка. Всплеск в тишине.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Откуда кукушки крик? Сквозь чащу густого бамбука Сочится лунная ночь.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

О стрекоза! С каким же трудом на былинке ты примостилась!

* * *

Ночью холодной мне лохмотья одолжит оно, пугало в поле.

* * *

Я банан посадил – и теперь противны мне стали ростки бурьяна…

* * *

Ясная луна. У пруда всю ночь напролет брожу, любуясь…

* * *

Солнце заходит. И паутинки тоже В сумраке тают…

* * *

Колокол смолк вдалеке, Но ароматом вечерних цветов Отзвук его плывет.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Печального, меня Сильнее грустью напои, Кукушки дальний зов!

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Посети меня В одиночестве моем! Первый лист упал…

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Расставаясь с другом Прощальные стихи На веере хотел я написать,- В руке сломался он.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

К портрету друга Повернись ко мне! Я тоскую тоже Осенью глухой.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Парящих жаворонков выше Я в небе отдохнуть присел – На самом гребне перевала.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Есть особая прелесть В этих, бурей измятых, Сломанных хризантемах.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Слово скажу- Леденеют губы. Осенний вихрь!

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Едва-едва я добрел, Измученный, до ночлега… И вдруг-глициний цветы!

Переводчик: В. Маркова.

* * *

И осенью хочется жить Этой бабочке: пьет торопливо С хризантемы росу.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Покидая гостеприимный дом Из сердцевины пиона Медленно выползает пчела… О, с какой неохотой!

Переводчик: В. Маркова.

* * *

О, не думай, что ты из тех, Кто, следа не оставил в мире! Поминовения день…

* * *

В тесной хибарке моей Озарила все четыре угла Луна, заглянув в окно.

* * *

Все волнения, всю печаль Твоего смятенного сердца Гибкой иве отдай.

* * *

Прощаясь с друзьями Уходит земля из-под ног. За легкий колос хватаюсь… Разлуки миг наступил.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

В саду покойного поэта Сэнгина Сколько воспоминаний Вы разбудили в душе моей, О вишни старого сада!

Переводчик: В. Маркова.

* * *

С шелестом облетели Горных роз лепестки… Дальний шум водопада.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Посадили деревья в саду. Тихо, тихо, чтоб их ободрить, Шепчет осенний дождь.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Может быть, кости мои Выбелит ветер… Он в сердце Холодом мне дохнул.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

По горной тропинке иду. Вдруг стало мне отчего-то легко. Фиалки в густой траве.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Печалью свой дух просвети! Пой тихую песню за чашкой похлебки, О ты, «печальник луны»!

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Послышится вдруг «шорх-шорх». В душе тоска шевельнется… Бамбук в морозную ночь.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

На чужбине Тоненький язычок огня,- Застыло масло в светильнике. Проснёшся… Какая грусть!

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Осиротевшему другу Даже белый цветок на плетне Возле дома, где не стало хозяйки, Холодом обдал меня.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Зимние дни в одиночестве Снова спиной прислонюсь К столбу посредине хижины.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Бабочкой никогда Он уж не станет… Напрасно дрожит Червяк на осеннем ветру.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

В горной деревне Монахини рассказ О прежней службе при дворе… Кругом глубокий снег.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

С треском лопнул кувшин: Вода в нем замерзла. Я пробудился вдруг.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Чистый родник! Вверх побежал по ноге Маленький краб.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

А ну скорее, друзья! Пойдем по первому снегу бродить, Пока не свалимся с ног.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Провожу ночь на корабле в бухте Акаси В ловушке осьминог. Он видит сон – такой короткий! – Под летнею луной.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Ворон-скиталец, взгляни! Где гнездо твоё старое? Всюду сливы в цвету.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Луна или утренний снег… Любуясь прекрасным, я жил как хотел. Вот так и кончаю год.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Весна уходит. Плачут птицы. Глаза у рыб Полны слезами.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Камелии лепестки… Может быть, соловей уронил Шапочку из цветов?

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Откуда вдруг такая лень? Едва меня сегодня добудились… Шумит весенний дождь.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

В хижине, крытой тростником Как стонет от ветра банан, Как падают капли в кадку, Я слышу всю ночь напролёт.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Далёкий зов кукушки Напрасно прозвучал. Ведь в наши дни Перевелись поэты.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Погонщик! Веди коня Вон туда, через поле! Там кукушка поёт.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Безмятежность! До глубины души пронзает скалы Голосок цикады.

Переводчик: А. Белых.

* * *

Поёт цикада – О том, что смерть близка, Не ведает она.

Переводчик: А. Белых.

* * *

Летние дожди. Над храмом Хикари Золотое сияние.

Переводчик: А. Белых.

* * *

Вспышка молнии. Ночь пронзила раскатом Выкрик кваквы.

Переводчик: А. Белых.

* * *

В осенних сумерках Долго-долго тянутся досуги Скоротечной жизни.

Переводчик: А. Белых.

* * *

Под крышей коровника Слабенький комариный напев, Завывает осенний ветер.

Переводчик: А. Белых.

* * *

Пенится море – До самого острова Садо тянется Млечный Путь.

Переводчик: А. Белых.

* * *

Стебельки лука, Схваченные первым морозцем, Сияют чистотой.

Переводчик: А. Белых.

* * *

Что глупей темноты! Хотел светлячка поймать я – и напоролся на шип.

* * *

О, проснись, проснись! Стань товарищем моим, Спящий мотылёк!

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Внимательно вглядись! Цветы «пастушьей сумки» Увидишь под плетнём.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Памяти друга На землю летят, Возвращаются к старым корням… Разлука цветов!

* * *

Кувшин для хранения зерна Вот всё, чем богат я! Лёгкая, словно жизнь моя, Тыква-горлянка.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Вода так холодна! Уснуть не может чайка, Качаясь на волне.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

В чашечке цветка Дремлет шмель. Не тронь его, Воробей-дружок!

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Долгий день напролёт Поёт – и не напоётся Жаворонок весной.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Важно ступает Цапля по свежему жниву. Осень в деревне.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

В чарку с вином, Ласточки, не уроните, Глины комок.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Здесь когда-то замок стоял… Пусть мне первый расскажет о нём Бьющий в старом колодце родник.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Жизнь свою обвил Вкруг висячего моста Этот дикий плющ.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Неподвижно висит Тёмная туча вполнеба… Видно, молнию ждёт.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Поэт Рика скорбит о своей жене Одеяло для одного. И ледяная, чёрная Зимняя ночь… О печаль!

Переводчик: В. Маркова.

* * *

На старом поле битвы Летние травы Там, где исчезли герои, Как сновиденье.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Бушует морской простор! Далеко, до острова Садо, Стелется Млечный Путь.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Тишина кругом. Проникает в сердце скал Лёгкий звон цикад.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Сушатся мелкие окуньки На ветках ивы… Какая прохлада! Рыбачьи хижины на берегу.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Пестик из дерева. Был ли он сливой когда-то? Был ли камелией?

Переводчик: В. Маркова.

* * *

В гостинице Со мной под одной кровлей Две девушки… Ветки хаги в цвету И одинокий месяц.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Перед могильным холмом рано умершего поэта Иссё Содрогнись, о холм! Осенний ветер в поле – Мой одинокий стон.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Местность под названием «Сосенки» «Сосенки»… Милое имя! Клонятся к сосенкам на ветру Кусты и осенние травы.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

Шлем Санэмори О, беспощадный рок! Под этим славным шлемом Теперь сверчок звенит.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

“Прозрачный водопад”… Упала в светлую волну Сосновая игла.

Переводчик: В. Маркова.

* * *

В деревне Вконец отощавший кот Одну ячменную кашу ест… А еще и любовь!

* * *

Жаворонок поет, Звонким ударом в чаще Вторит ему фазан.

* * *

Пугают их, гонят с полей! Вспорхнут воробьи и спрячутся Под защитой чайных кустов.

* * *

Обернись же! Ведь и моя унылая осень подходит к концу…

* * *

Поделиться впечатлениями

knigosite.org

Как читать и понимать хайку • Arzamas

Переводчик с японского — о поэзии трехстиший хайку, ее истории, переводах и о том, почему это красиво

Автор Елена Дьяконова

Мацуо Басё. Гравюра Цукиоки Ёситоси из серии «101 вид луны». 1891 год © The Library of Congress

Жанр хайку произошел от другого классического жанра — пятистишия танка в 31 слог, известного с VIII века. В танка присутствовала цезура, в этом месте она «разломилась» на две части, получилось трехстишие в 17 слогов и двустишие в 14 слогов — своеобразный диалог, который часто сочинялся двумя авторами. Вот это первоначальное трехстишие носило название хокку, что буквально означает «начальные строфы». Затем, когда трехстишие получило самостоятельное значение, стало жанром со своими сложными законами, его стали называть хайку.

Японский гений находит себя в краткости. Трехстишие хайку — самый лаконичный жанр японской поэзии: всего 17 слогов по 5–7–5 мор  Мо́ра — единица измерения количества (долготы) стопы. За мору принимается время, требуемое для произнесения краткого слога.  в строке. В 17-сложном стихотворении всего три-четыре значимых слова. По-японски хайку записывается в одну строку сверху вниз. На европейских языках хайку записывается в три строки. Рифмы японская поэзия не знает, к IХ веку сложи­лась фонетика японского языка, включающая всего 5 гласных (а, и, у, э, о) и 10 согласных (кроме озвонченных). При такой фонетической скудости никакая интересная рифма невозможна. Формально стихотворение держится на счете слогов.

До ХVII века на сочинение хайку смотрели как на игру. Серьезным жанром хай­ку стал с появлением на литературной сцене поэта Мацуо Басё. В 1681 году он написал знаменитое стихотворение о во́роне и совершенно изменил мир хайку:

На мертвой ветке
Чернеет ворон.
Осенний вечер.  Перевод Константина Бальмонта.

Отметим, что русский символист старшего поколения Константин Бальмонт в этом переводе заменил «сухую» ветку на «мертвую», излишне, по законам японского стихосложения, драматизировав это стихотворение. В переводе оказывается нарушено правило избегать оценочных слов, определений вообще, кроме самых обыкновенных. «Слова хайку» (хайго) должны отличаться нарочитой, точно выверенной простотой, трудно достижимой, но ясно ощущаемой пресностью. Тем не менее этот перевод правильно передает атмосферу, созданную Басё в этом хайку, ставшем классическим, тоску одиночества, вселенскую печаль.

Существует еще один перевод этого стихотворения:

На голой ветке
Ворон сидит одиноко…
Осенний вечер!  Здесь и далее — переводы Веры Марковой.

Здесь переводчица прибавила слово «одиноко», которое отсутствует в японском тексте, тем не менее включение его оправданно, так как «печальное одиночество осенним вечером» — это главная тема этого хайку. Оба перевода оцениваются критикой очень высоко.

Однако очевидно, что стихотворение устроено еще проще, чем это представили переводчики. Если дать его буквальный перевод и разместить в одну строку, как записывают хайку японцы, то получится такое предельно краткое высказывание:

枯れ枝にからすのとまりけるや秋の暮れ

На сухой ветке / ворон сидит / осенние сумерки

Как мы видим, в оригинале отсутствует слово «черный», оно только подразумевается. Образ «озябший ворон на оголившемся дереве» по происхождению китайский. «Осенние сумерки» (аки-но курэ) можно трактовать и как «позднюю осень», и как «вечер осени». Монохромность — качество, высоко ценимое в искусстве хайку; изображено время дня и года, стирающее все краски.

Хайку — менее всего описание. Нужно не описывать, говорили классики, а называть вещи (буквально «давать имена вещам» — на-о нору) предельно простыми словами и так, словно называешь их впервые.

Ворон на зимней ветке. Гравюра Ватанабэ Сэйтэя. Около 1900 года  © ukiyo-e.org

Хайку — не миниатюры, как их долго называли в Европе. Крупнейший поэт хайку конца ХIХ — начала ХХ века, рано умерший от туберкулеза Масаока Сики писал, что хайку вмещает в себя весь мир: бушующий океан, землетрясения, тайфуны, небо и звезды — всю землю с высочайшими вершинами и глубо­чайшими морскими впадинами. Пространство хайку безмерно, бесконечно. Кроме того, хайку иcпытывает тяготение к объединению в циклы, в поэти­ческие дневники — и часто длиною в жизнь, так что краткость хайку может превращаться в свою противоположность: в длиннейшие произве­дения — собрания стихотворений (правда, дискретного, прерываю­щегося характера).

А вот течение времени, прошлое и будущее хайку не изображает, хайку — это краткий момент настоящего — и только. Вот пример хайку Иссы — наверное, самого любимого поэта в Японии:

Как вишня расцвела!
Она с коня согнала
И князя-гордеца.

Мимолетность — имманентное свойство жизни в понимании японцев, без нее жизнь не имеет цены и смысла. Мимолетность тем прекрасна и печальна, что природа ее непостоянна, изменчива.

Не следует считать хайку пейзажной лирикой. Сами японцы никогда не писали о хайку в таком духе, хотя и признают, что главная тема хайку — это «поэт и его пейзаж».

Важное место в поэзии хайку занимает связь с четырьмя временами года — осенью, зимой, весной и летом. Мудрецы говорили: «Кто видел времена года, тот видел все». То есть видел рождение, взросление, любовь, новое рождение и смерть. Поэтому в классических хайку необходимый элемент — это «сезонное слово» (киго), которое связывает стихотворение с временем года. Иногда эти слова с трудом распознаются иностранцами, но японцам они все известны. Сейчас в японских сетях отыскиваются подробные базы данных киго, некоторые насчитывают тысячи слов.

В вышеприведенном хайку о вороне сезонное слово очень простое — «осень». Колорит этого стихотворения — очень темный, подчеркнутый атмосферой осеннего вечера, буквально «сумерек осени», то есть черное на фоне сгущающихся сумерек.

Посмотрите, как изящно Басё вводит обязательную примету сезона в стихотворение о разлуке:

За колосок ячменя
Я схватился, ища опоры…
Как труден разлуки миг!

«Колосок ячменя» прямо указывает на конец лета.

Или в трагическом стихотворении поэтессы Тиё-ни на смерть маленького сына:

О мой ловец стрекоз!
Куда в неведомой стране
Ты нынче забежал?

«Стрекоза» — сезонное слово для лета.

Еще одно «летнее» стихотворение Басё:

Летние травы!
Вот они, воинов павших
Грезы о славе…

Басё называют поэтом странствий: он много бродил по Японии в поисках истинных хайку, причем, отправляясь в путь, не заботился о еде, ночлеге, бродягах, превратностях пути в глухих горах. В пути его сопровождал страх смерти. Знаком этого страха стал образ «Костей, белеющих в поле» — так называлась первая книга его поэтического дневника, написанного в жанре хайбун («проза в стиле хайку»):

Может быть, кости мои
Выбелит ветер… Он в сердце
Холодом мне дохнул.

После Басё тема «смерть в пути» стала канонической. Вот его последнее стихотворение «Предсмертная песня»:

В пути я занемог,
И все бежит, кружит мой сон
По выжженным полям.

Подражая Басё, поэты хайку перед смертью всегда слагали «последние строфы».

«Истинные» (макото-но) стихи Басё, Бусона, Иссы близки нашим современникам. Историческая дистанция как бы снята в них благодаря неизменности языка хайку, его формульной природы, сохранявшейся на протяжении всей истории жанра с ХV века до нынешнего дня.

Главное в миросозерцании хайкаиста — острая личная заинтересованность в форме вещей, их сущности, связях. Вспомним слова Басё: «Учись у сосны, что такое сосна, учись у бамбука, что такое бамбук». Японскими поэтами культивировалось медитативное созерцание природы, вглядывание в предметы, окружающие человека в мире, в бесконечный круговорот вещей в природе, в ее телесные, чувственные черты. Цель поэта — наблюдать природу и интуитивно усматривать ее связи с миром человека; хайкаисты отвергали безо́бразность, беспредметность, утилитарность, абстрагирование.

Басё создал не только стихи хайку и прозу хайбун, но и образ поэта-странника — благородного мужа, внешне аскетичного, в нищем платье, далекого от всего мирского, но и осознающего печальную сопричастность ко всему, происходящему в мире, проповедующего сознательное «опрощение». Поэту хайку свойственна одержимость странствиями, дзен-буддийское умение великое воплощать в малом, осознание бренности мира, хрупкости и измен­чивости жизни, одиночества человека во вселенной, терпкой горечи бытия, ощущение неразрывности природы и человека, сверхчувствительность ко всем явлениям природы и смене времен года.

Идеал такого человека — бедность, простота, искренность, состояние духовной сосредоточенности, необходимое для постижения вещей, но и легкость, прозрачность стиха, умение изображать вечное в текущем.

В конце этих заметок приведем два стихотворения Иссы — поэта, который с нежностью относился ко всему малому, хрупкому, беззащитному:

Тихо, тихо ползи,
Улитка, по склону Фудзи,
Вверх, до самых высот!

Укрывшись под мостом,
Спит зимней снежной ночью
Бездомное дитя.  

arzamas.academy

Мацуо Басе

Мацуо Басе

В поэзии к началу XVII в. господствовал жанр хайку (хокку),семнадца-тисложных трехстиший с размером 5-7-5 слогов. Богатейшая поэтическая традиция и культура Японии создали условия, при которых на таком тесном стихотворном пространстве, какое предоставляет хайку (от 5 до 7 слов в одном стихотворении), стало возможным создавать поэтические шедевры с несколькими смысловыми рядами, намеками, ассоциациями, даже пародиями, с идейной нагрузкой, объяснение которой в прозаическом тексте занимает иногда несколько страниц и вызывает разнотолки и споры многих поколений знатоков.
Интерпретациям одного только трехстишия Басе «Старый пруд» посвящены многие десятки статей, очерков, разделов в книгах. Приведенная К- П. Кирквудом интерпретация Нитобэ Инадзо — одна из них, и при этом далеко не самая
убедительная.

В описанное в книге время существовало три школы хайку: Тэймон (основатель Мацунага Тэйтоку, 1571 -1653)
Мацунага Тэйтоку (1571—1653),

Данрин (основатель Нисияма Соин, 1605-1686) Нисияма Соин, 1605 -1682. Школа Данрин

и Сефу (во главе с Мацуо Басе, 1644-1694).
В наше время представление о поэзии хайку в первую очередь ассоциируется с именем Басе,который оставил богатое поэтическое наследие, разработал поэтику и эстетику жанра. Для усиления экспрессии он ввел цезуру после второго стиха, выдвинул три основных эстетических принципа поэтической миниатюры: изящная простота (саби) Ваби и саби и японская поэзия,
ассоциативное сознание гармонии прекрасного (сиори) (Понятие сиори заключает два аспекта. Сиори (букв. «гибкость») вносит в стихотворение чувство печали и сострадания к изображаемому и в тоже время определяет характер выразительных средств, их направленность на создание необходимого ассоциативного подтекста…
…Кёрай объяснял сиори следующим образом: «Сиори — это то, что говорит о сострадании и жалости, но не прибегает при этом к помощи сюжета, слов, приёмов. Сиори и стихотворение, наполненное состраданием и жалостью, не одно и то же. Сиори коренится внутри стихотворения и проявляется в нём. Это то, о чём трудно сказать словами и написать кистью. Сиори заключено в недосказанности (ёдзё) стихотворения». Кёрай подчёркивает, что чувство, которое несёт в себе сиори, не может быть передано обычными средствами — оно составляет ассоциативный подтекст стихотворения… Бреславец Т.И. Поэзия Мацуо Басе. М. Наука. 1981г. 152 с)

И глубина проникновения (хосоми) .

Бреславец Т.И. пишет: «Хосоми определяет стремление поэта постичь внутреннюю жизнь каждого, даже самого незначительного явления, проникнуть в его сущность, выявить его истинную красоту и может быть соотнесено с дзэнским представлением о духовном слиянии человека с явлениями и вещами мира. Следуя хосоми (букв. «тонкость», «хрупкость»), поэт в процессе творчества достигает состояния духовного единства с объектом поэтического выражения и в результате постигает его душу. Басё говорил: «Если помыслы поэта постоянно обращены к внутренней сущности вещей, его стихотворение воспринимает душу (кокоро) этих вещей».
病雁の 夜さむに落て 旅ね哉
Яму кари-но
Ёсаму-ни отитэ
Табинэ Больной гусь
Падает в холод ночи.
Ночлег в пути 1690 г.
Поэт слышит крик слабой, больной птицы, которая падает где-то недалеко от места его ночлега. Он проникается ее одиночеством и печалью, живет единым с ней чувством и сам себя ощущает подобным больному гусю.
Хосоми является противоположностью принципа футоми (букв, «сочность», «плотность»). До Басё появлялись хайку, написанные на основе футоми, в частности, стихи школы «Данрин». У Басё тоже есть произведения, которые могут быть охарактеризованы этим понятием:
荒海や 佐渡によこたふ 天河
Арэуми я
Садо-яи ёкотау
Ама-но гава Бурное море!
До острова Садо тянется
Небесная река 1689 г.
(Млечный Путь — 天の河, amanogawa; прим. Shimizu)
Хайку выражает огромность мира, вселенскую беспредельность. Если, основываясь на футоми, поэт изображает величие природы в ее мощных проявлениях, то хосоми противоположного свойства — оно призывает поэта к углубленному созерцанию природы, осознанию ее красоты в скромных явлениях. Раскрытию этого положения может служить следующее хайку Басё:
よくみれば 薺はなさく 垣ねかな
Ёку мирэба
Надзуна хана саку
Какинэ кана Вгляделся пристально —
Цветы пастушьей сумки цветут
У ограды 1686 г.
В стихотворении описано неприметное растение, но для поэта оно заключает в себе всю красоту мира. В этом отношении хосоми смыкается с традиционным представлением японцев о прекрасном как о хрупком, малом и слабом.
Увлечение мировоззрением дзэн-буддизма и традиционной эстетикой привело поэта к совершенствованию в хайку принципа недосказанности: автор минимальными языковыми средствами выделяет характерную черту, давая направленный импульс воображению читателя, предоставляя ему возможность наслаждаться и музыкой
стиха, и неожиданным сочетанием образов, и самостоятельностью мгновенного проникновения в суть предмета (сатори).»

В мировой поэзии Мацуо Басе обычно не сравнивают ни с одним из поэтов. Дело здесь заключается и в своеобразии жанра, и в роли поэзии в культуре и быту японцев, и в специфике творчества самого Басе. Аналогии с европейскими
поэтами-символистами касаются обычно одной черты его творчества — умения обобщить образ, сопоставляя несопоставимое. Факт у Басе превращается в символ, но в символике поэт демонстрирует высочайший реализм. В своем
поэтическом воображении он умел как бы войти в предмет, стать им, а потом выразить это в стихе с гениальным лаконизмом. «Поэт, — говорил он, — должен стать сосной, в которую входит человеческое сердце». Приведя это
высказывание, португальский литературовед Армандо М. Жанейра заключает:
«Этот процесс если не противоположен, то отличается от того, который описан западными поэтами. Поэзия для Басе приходит от духовного озарения»
При анализе образа «сиратама» («белая яшма») А. Е. Глускина отметила трансформацию его содержания от значений чистого, дорогого и прекрасного к значениям хрупкого и непрочного [25, с, 76]. Подобное понимание красоты было развито в представлении о «печальном очаровании вещей», поэтому не случайно Ота Мидзухо говорит, что хосоми Басё восходит к той особой тонкости чувств, которая звучит в стихах Ки-но Цураюки. В этот же период, как отметил К. Рехо, идеал японской красоты в ее существенных чертах был выражен в памятнике IX в.— «Повести о Такэтори» («Такэтори моногатари»), в которой говорилось, что старик Такэтори нашел в коленце бамбука крошечную девочку, обворожившую знатных юношей,— «эстетизм японцев основан на том, что внешним знакам ложной значительности противопоставляется значительность слабого и малого».
Японские исследователи показывают также соотнесенность хосоми с идеями Сюндзэй, который при характеристике танка пользовался термином «тонкость души» (кокоро хососи) и особенно подчеркивал, что тонкость образа танка должна соединяться с его глубиной, с «глубиной души» (кокоро фукаси). Эти идеи были близки Басё, который учился у обоих предшественников поэтическому мастерству. В стихах поэта звучит та же искренность, проникновенность. Можно считать, что и сам термин «хосоми» имеет своим источником японскую эстетическую традицию.»
Правомерно, как полагают японские филологи, и сопоставление хосоми Басё с теорией о трех типах вака, которую выдвигал император Готоба (1180 — 1239). Он учил, что о весне и лете нужно писать широко, свободно; танка о зиме и осени должны передавать атмосферу увядания, быть хрупкими; о любви нужно писать изящные, легкие танка. Положение о зимних и осенних танка действительно созвучно хосоми Басё, однако хосоми не ограничивается тематически или каким-либо определенным настроением (печаль, одиночество), поскольку оно является эстетической установкой поэта, отражающей одну из сторон его метода художественного осмысления действительности, и подобно саби, может проявляться как в печальном стихотворении, так и в веселом.
К вопросу о хосоми, в поэзии хайку обращались ученики поэта; в частности, Кёрай в своих записках объяснял: «Хосоми нет в слабом стихотворении… Хосоми заключено в содержании стихотворения (куи). Для наглядности приведу пример:
Торидомо мо
Нэиритэ иру ка
Ёго-но уми А птицы
Тоже спят?
Озеро Ёго.
Роцу
Это хайку Басё охарактеризовал как стихотворение, содержащее хосоми». Кёрай подчеркивает, что хосоми, указывая на чувство тонкое, хрупкое, предполагает и его эмоциональную силу.
Роцу говорит о птицах, которым так же холодно спать на озере, как и заночевавшему в пути поэту. Роцу передает в стихотворении чувство сопереживания, духовного слияния поэта с птицами. По своему содержанию хайку может быть соотнесено со следующим стихотворением Басё, которое тоже описывает ночлег странника:

Кусамакура
Ину мо сигуруру ка
Ёру-но коэ
Подушка из трав
Собака тоже мокнет под дождем?
Голос ночи 1683 г.
Бреславец Т.И. Поэзия Мацуо Басё, ГРВЛ изд-ва «НАУКА», 1981

Басе (1644-1694) — сын самурая из Уэно в провинции Ига. Басе много учился, изучал китайскую и классическую поэзию, знал медицину. Изучение великой китайской поэзии приводит Басе к мысли о высоком назначении поэта. Мудрость Конфуция, высокая человечность Ду Фу, парадоксальность Чжуан Цзы влияют на его поэзию.

Дзен буддизм оказал большое влияние на культуру его времени. Немного о Дзэн. Дзэн – это буддийский путь достижения прямой духовной реализации, ведущей к непосредственному восприятию действительности. Дзэн является религиозным путем, но он выражает действительность обычными повседневными понятиями. Одни из учителей дзэна Уммон советовал поступать в соответствии с действительностью: «Когда идете — идите, когда сидите — сидите. И не сомневайтесь, что это именно так». Дзэн пользуется парадоксами для того, чтобы освободить нас из ментальных тисков. Но это конечно короткое и малообъясняющее определение дзен. Определить его трудно.
Например, мастер Фудаиши представил это так:
«Иду я с пустыми руками,
Однако в руках моих меч.
Пешком я иду по дороге,
Но еду верхом на быке.
Когда же иду через мост я,
О чудо!
Не движется речка,
Но движется мост.
Дзэн так же отрицает противоположности. Это отказ от крайностей полного восприятия и полного отрицания. Уммон сказал как-то: «В дзэне существует абсолютная свобода».
И в поэзии Басе ощущается присутствие дзэна. Басе пишет:«Учись у сосны быть сосной».

Японская поэзия постоянно стремится освободиться от всего лишнего. Поэт в гуще жизни, но он одинок — это «саби». Стиль «сефу», в основе которого лежал принцип «саби», создал поэтическую школу, в которой выросли такие поэты как Кикаку, Рансэцу и др. Но сам Басе шел еще дальше. Он выдвигает принцип «каруми» — лёгкости. Эта легкость оборачивается высокой простотой. Поэзия создается из простых вещей и вмещает в себя целый мир. Оригинальное японское хайку состоит из 17 слогов, составляющих один столбец иероглифов. При переводе хайку на западные языки традиционно — с самого начала XX века, когда такой перевод начал происходить, — местам возможного появления киридзи соответствует разрыв строки и, таким образом, хайку записываются как трехстишия.
Хайку — всего три строчки. Каждое стихотворение – маленькая картина. Басе «рисует», намечая немногими словами то, что мы домысливаем, скорее, воссоздаем в воображении в виде в образов. Стихотворение запускает механизмы чувственной памяти-можно вдруг ощутить запах дыма горящего сена и листьев во время уборки сада осенью, вспомнить и почувствовать прикосновение травинок к коже, когда лежал на поляне или в парке, аромат яблони особой , неповторимой для тебя весны, влагу дождя на лице и чувство свежести.
Басе как бы говорит: всматривайся в привычное-увидишь необычное, всматривайся в некрасивое – увидишь красивое, всматривайся в простое-увидишь сложное, всматривайся в частицы увидишь целое, всматривайся в малое-увидишь великое.

Хайку Басе в переводах В. Соколова
x x x

Протянул ирис
Листья к брату своему.
Зеркало реки.

x x x

Снег согнул бамбук,
Словно мир вокруг него
Перевернулся.

x x x

Парят снежинки
Густою пеленою.
Зимний орнамент.

x x x

Полевой цветок
В лучах заката меня
Пленил на миг.

x x x

Вишни расцвели.
Не открыть сегодня мне
Тетрадь с песнями.

x x x

Веселье кругом.
Вишни со склона горы,
Вас не позвали?

x x x

Над вишней в цвету
Спряталась за облака
Скромница луна.

x x x

Тучи пролегли
Между друзьями. Гуси
Простились в небе.

x x x

Леса полоса
На склоне горы, словно
Пояс для меча.

x x x

Все, чего достиг?
На вершины гор, шляпу
Опустив, прилег.

x x x

Ветер со склонов
Фудзи в город забрать бы,
Как бесценный дар.

x x x

Долгий путь пройден,
За далеким облаком.
Сяду отдохнуть.

x x x

Взгляд не отвести —
Луна над горной грядой,
Родина моя.

x x x

Новогодние
Ели. Как короткий сон,
Тридцать лет прошло.

x x x

«Осень пришла!» —
Шепчет холодный ветер
У окна спальни.

x x x

Майские дожди.
Как моря огни, блестят
Стражи фонари.

x x x

Ветер и туман —
Вся его постель. Дитя
Брошено в поле.

x x x

На черной ветке
Ворон расположился.
Осенний вечер.

x x x

Добавлю в свой рис
Горсть душистой сон-травы
В ночь на Новый год.

x x x

Срез спиленного
Ствола вековой сосны
Горит, как луна.

x x x

Желтый лист в ручье.
Просыпайся, цикада,
Берег все ближе.

x x x

Свежий снег с утра.
Лишь стрелки лука в саду
Приковали взор.

x x x

Разлив на реке.
Даже у цапли в воде
Коротки ноги.

x x x

Для чайных кустов
Сборщица листа — словно
Ветер осени.

x x x

Горные розы,
С грустью глядят на вашу
Красу полевки.

x x x

В воде рыбешки
Играют, а поймаешь —
В руке растают.

x x x

Пальму посадил
И впервые огорчен,
Что взошел тростник.

x x x

Где ты, кукушка?
Привет передай весне
Сливы расцвели.

x x x

Взмах весла, ветер
И брызги холодных волн.
Слезы на щеках.

x x x

Одежда в земле,
Хоть и праздничный день у
Ловцов улиток.

x x x

Стон ветра в пальмах,
Грохот дождя слушаю
Ночи напролет.

x x x

Я — прост. Как только
Раскрываются цветы,
Ем на завтрак рис.

x x x

Ива на ветру.
Соловей в ветвях запел,
Как ее душа.

x x x

Пируют в праздник,
Но мутно мое вино
И черен мой рис.

x x x

После пожара
Лишь я не изменился
И дуб вековой.

x x x

Кукушки песня!
Напрасно перевелись
Поэты в наши дни.

x x x

Новый год, а мне
Только осенняя грусть
Приходит на ум.

x x x

На холм могильный
Принес не лотос святой,
А простой цветок.

x x x

Притихли травы,
Некому больше слушать
Шелест ковыля.

x x x

Морозная ночь.
Шорох бамбука вдали
Так меня влечет.

x x x

Выброшу в море
Свою старую шляпу.
Короткий отдых.

x x x

Обмолот риса.
В этом доме не знают
Голодной зимы.

x x x

Лежу и молчу,
Двери запер на замок.
Приятный отдых.

x x x

Хижина моя
Так тесна, что лунный свет
Все в ней озарит.

x x x

Язычок огня.
Проснешься — погас, масло
Застыло в ночи.

x x x

Ворон, погляди,
Где твое гнездо? Кругом
Сливы зацвели.

x x x

Зимние поля,
Бредет крестьянин, ищет
Первые всходы.

x x x

Крылья бабочек!
Разбудите поляну
Для встречи солнца.

x x x

Отдохни, корабль!
Персики на берегу.
Весенний приют.

x x x

Был пленен луной,
Но освободился. Вдруг
Тучка проплыла.

x x x

Как воет ветер!
Поймет меня лишь тот, кто
В поле ночевал.

x x x

К колокольчику
Цветку долетит ли комар?
Так грустно звенит.

x x x

Жадно пьет нектар
Бабочка-однодневка.
Осенний вечер.

x x x

Цветы засохли,
Но семена летят,
Как чьи-то слезы.

x x x

Ураган, листву
Сорвав, в роще бамбука
На время заснул.

x x x

Старый-старый пруд.
Вдруг прыгнула лягушка
Громкий всплеск воды.

x x x

Как ни белит снег,
А ветви сосны все равно
Зеленью горят.

x x x

Будь внимательным!
Цветы пастушьей сумки
На тебя глядят.

x x x

Храм Каннон. Горит
Красная черепица
В вишневом цвету.

x x x

Ты проснись скорей,
Стань товарищем моим,
Ночной мотылек!

x x x

Букетик цветов
Вернулся к старым корням,
На могилу лег.

x x x

Запад ли, Восток…
Везде холодный ветер
Студит мне спину.

x x x

Легкий ранний снег,
Только листья нарцисса
Чуть-чуть согнулись.

x x x

Вновь выпил вина,
А все никак не усну,
Такой снегопад.

x x x

Чайку качает,
Никак спать не уложит,
Колыбель волны.

x x x

Замерзла вода,
И лед разорвал кувшин.
Я проснулся вдруг.

x x x

Хочется хоть раз
В праздник сходить на базар
Купить табаку.

x x x

Глядя на луну,
Жизнь прошел легко, так и
Встречу Новый год.

x x x

Кто ж это, ответь,
В новогоднем наряде?
Сам себя не узнал.

x x x

Пастушок, оставь
Сливе последнюю ветвь,
Срезая хлысты.

x x x

Капуста легче,
Но корзины улиток
Разносит старик.

x x x

Помни, дружище,
Прячется в лесной глуши
Сливовый цветок.

x x x

Воробей, не тронь
Душистый бутон цветка.
Шмель уснул внутри.

x x x

Всем ветрам открыт
Аиста ночлег. Ветер,
Вишни зацвели.

x x x

Пустое гнездо.
Так и покинутый дом —
Выехал сосед.

x x x

Треснула бочка,
Майский дождь все льет.
Проснулся ночью.

x x x

Мать похоронив,
Друг все стоит у дома,
Смотрит на цветы.

x x x

Совсем исхудал,
И волосы отросли.
Долгие дожди.

x x x

Иду посмотреть:
Гнезда уток залили
Майские дожди.

x x x

Стучит и стучит
У домика лесного
Дятел-трудяга,

x x x

Светлый день, но вдруг —
Маленькая тучка, и
Дождь заморосил.

x x x

Сосновая ветвь
Коснулась воды — это
Прохладный ветер.

x x x

Прямо на ногу
Вдруг выскочил шустрый краб.
Прозрачный ручей.

x x x

В жару крестьянин
Прилег на цветы вьюнка.
Так же прост наш мир.

x x x

Спать бы у реки
Среди пьянящих цветов
Дикой гвоздики.

x x x

Он дыни растил
В этом саду, а ныне —
Холод вечера.

x x x

Ты свечу зажег.
Словно молнии проблеск,
В ладонях возник.

x x x

Луна проплыла,
Ветви оцепенели
В блестках дождевых.

x x x

Кустарник хаги,
Бездомную собаку
На ночь приюти.

x x x

Свежее жниво,
По полю цапля идет,
Поздняя осень.

x x x

Молотильщик вдруг
Остановил работу.
Там луна взошла.

x x x

Праздники прошли.
Цикады на рассвете
Все тише поют.

x x x

Вновь встают с земли
Опущенные дождем
Хризантем цветы.

x x x

Чернеют тучи,
Вот-вот прольются дождем
Только Фудзи бел.

x x x

Мой друг, весь в снегу,
С лошади упал — винный
Хмель свалил его.

x x x

В деревне приют
Всем хорош для бродяги.
Озимые взошли.

x x x

Верь в лучшие дни!
Деревце сливы верит:
Весной зацветет.

x x x

На огне из хвои
Высушу полотенце.
Снежный вихрь в пути.

x x x

Снег кружит, но ведь
В этом году последний
День полнолунья.
x x x

Персики цветут,
А я жду все не дождусь
Вишни цветенья.

x x x

В мой стакан с вином,
Ласточки, не роняйте
Комочки земли.

x x x

Двадцать дней счастья
Я пережил, когда вдруг
Вишни зацвели.

x x x

Прощайте, вишни!
Цветенье ваше мой путь
Теплом согреет.

x x x

Трепещут цветы,
Но не гнется ветвь вишни
Под гнетом ветра.

turisheva.ru