Нобелевская премия по литературе — это… Что такое Нобелевская премия по литературе?



Нобелевская премия по литературе

Нобелевская премия по литературе — награда за достижения в области литературы, ежегодно присуждаемая Нобелевским комитетом в Стокгольме.

Требования к выдвигающим кандидатов

Согласно уставу Нобелевского фонда, выдвигать кандидатов могут следующие лица:

1. члены Шведской академии, других академий, институтов и обществ с аналогичными задачами и целями;
2. профессора истории литературы и языкознания университетов;
3. лауреаты Нобелевских премий в области литературы;
4. председатели авторских союзов, представляющих литературное творчество в соответствующих странах.

Список лауреатов

1900-е

Год	Имя	Тема
1901	Сюлли-Прюдом	«За выдающиеся литературные достоинства, высокий идеализм, художественное совершенство и необычное сочетание душевности и таланта».
1902	Теодор Моммзен	«За монументальный труд „Римская история“».
1903	Бьёрнстьерне Бьёрнсон	«За благородную высокую поэзию, которая отличалась свежестью вдохновения и редкой чистотой духа, а также за эпический и драматический талант».
1904	Фредерик Мистраль	«За свежесть и оригинальность поэтических произведений, правдиво отражающих дух народа».
	Хосе Эчегерай-и-Эйсагирре	«За многочисленные заслуги в возрождении традиций испанской драмы».
1905	Генрик Сенкевич	«За выдающиеся заслуги в области эпоса».
1906	Джозуэ Кардуччи	«За творческую энергию, свежесть стиля и лирическую силу его поэтических шедевров».
1907	Редьярд Киплинг	«За наблюдательность, яркую фантазию, зрелость идей и выдающийся талант повествователя».
1908	Рудольф Кристоф Эйкен	«За серьёзные поиски истины, всепроницающую силу мысли, широкий кругозор, живость и убедительность, с которыми он отстаивал и развивал идеалистическую философию».
1909	Сельма Лагерлёф	«Как дань высокому идеализму, яркому воображению и духовному проникновению, которые отличают все её произведения».
1910	Пауль Хейзе	«За художественность, идеализм как лирический поэт, драматург, романист и автор известных всему миру новелл».

1910-е

1920-е

Год	Имя	Тема
1921	Анатоль Франс	«За блестящие литературные достижения, отмеченные изысканностью стиля, глубоко выстраданным гуманизмом и истинно галльским темпераментом».
1922	Хасинто Бенавенте-и-Мартинес	«За блестящее мастерство, с которым он продолжил славные традиции испанской драмы».
1923	Уильям Батлер Йейтс	«За вдохновенное поэтическое творчество, передающее в высокохудожественной форме национальный дух».
1924	Владислав Реймонт	«За выдающийся национальный эпос — роман „Мужики“».
1925	Джордж Бернард Шоу (присуждена в 1926 г.)	«За творчество, отмеченное идеализмом и гуманизмом, за искрометную сатиру, которая часто сочетается с исключительной поэтической красотой».
1926	Грация Деледда (присуждена в 1927 г.)	«За поэтические сочинения, в которых с пластической ясностью описывается жизнь её родного острова, а также за глубину подхода к человеческим проблемам в целом».
1927	Анри Бергсон (присуждена в 1928 г.)	«В знак признания его ярких и жизнеутверждающих идей, а также за то исключительное мастерство, с которым эти идеи были воплощены».
1928	Сигрид Унсет	«За запоминающееся описание скандинавского средневековья».
1929	Томас Манн	«За великий роман „Будденброки“, который стал классикой современной литературы».
1930	Синклер Льюис	«За мощное и выразительное искусство повествования и за редкое умение с сатирой и юмором создавать новые типы и характеры».

1930-е

1940-е

1950-е

Год	Имя	Тема
1951	Пер Лагерквист	«За художественную силу и абсолютную независимость суждений писателя, который искал ответы на вечные вопросы, стоящие перед человечеством».
1952	Франсуа Мориак	«За глубокое духовное прозрение и художественную силу, с которой он в своих романах отразил драму человеческой жизни».
1953	Уинстон Черчилль	«За высокое мастерство произведений исторического и биографического характера, а также за блестящее ораторское искусство, с помощью которого отстаивались высшие человеческие ценности».
1954	Эрнест Хемингуэй	«За повествовательное мастерство, в очередной раз продемонстрированное в „Старике и море“».
1955	Халлдор Кильян Лакснесс	«За яркую эпическую силу, которая возродила великое повествовательное искусство Исландии».
1956	Хуан Рамон Хименес	«За лирическую поэзию, образец высокого духа и художественной чистоты в испанской поэзии».
1957	Альбер Камю	«За огромный вклад в литературу, высветивший значение человеческой совести».
1958	Борис Пастернак (отказался от премии, диплом и медаль были вручены сыну в 1989 г.)	«За значительные достижения в современной лирической поэзии, а также за продолжение традиций великого русского эпического романа».
1959	Сальваторе Квазимодо	«За лирическую поэзию, которая с классической живостью выражает трагический опыт нашего времени».
1960	Сен-Жон Перс	«За возвышенность и образность, которые средствами поэзии отражают обстоятельства нашего времени».

1960-е

Год	Имя	Тема
1961	Иво Андрич	«За силу эпического дарования, позволившую во всей полноте раскрыть человеческие судьбы и проблемы, связанные с историей его страны».
1962	Джон Стейнбек	«За реалистический и поэтический дар, сочетающийся с мягким юмором и острым социальным видением».
1963	Йоргос Сеферис	«За выдающиеся лирические произведения, исполненные преклонения перед миром древних эллинов».
1964	Жан-Поль Сартр (отказался от премии)	«За богатое идеями, пронизанное духом свободы и поисками истины творчество, оказавшее огромное влияние на наше время».
1965	Михаил Шолохов	«За художественную силу и цельность эпоса о донском казачестве в переломное для России время».
1966	Шмуэль Йосеф Агнон	«За глубоко оригинальное искусство повествования, навеянное еврейскими народными мотивами».
	Нелли Закс	«За выдающиеся лирические и драматические произведения, исследующие судьбу еврейского народа».
1967	Мигель Анхель Астуриас	«За яркое творческое достижение, в основе которого лежит интерес к обычаям и традициям индейцев Латинской Америки».
1968	Ясунари Кавабата	«За писательское мастерство, которое передает сущность японского сознания».
1969	Сэмюэл Беккет	«За новаторские произведения в прозе и драматургии, в которых трагизм современного человека становится его триумфом».
1970	Александр Солженицын	«За нравственную силу, с которой он следовал непреложным традициям русской литературы».

1970-е

Год	Имя	Тема
1971	Пабло Неруда	«За поэзию, которая со сверхъестественной силой воплотила в себе судьбу целого континента».
1972	Генрих Бёлль	«За творчество, в котором сочетается широкий охват действительности с высоким искусством создания характеров и которое стало весомым вкладом в возрождение немецкой литературы».
1973	Патрик Уайт	«За эпическое и психологическое мастерство, благодаря которому был открыт новый литературный материк».
1974	Эйвинд Юнсон	«За повествовательное искусство, прозревающее пространство и время и служащее свободе».
	Харри Мартинсон	«За творчество, в котором есть всё — от капли росы до космоса».
1975	Эудженио Монтале	«За достижения в поэзии, которая отличается огромной проникновенностью и выражением взглядов на жизнь, напрочь лишенных иллюзий».
1976	Сол Беллоу	«За гуманизм и тонкий анализ современной культуры, сочетающиеся в его творчестве».
1977	Висенте Алейксандре	«За выдающееся поэтическое творчество, которое отражает положение человека в космосе и современном обществе и в то же время представляет собой величественное свидетельство возрождения традиций испанской поэзии в период между мировыми войнами».
1978	Исаак Башевис-Зингер	«За эмоциональное искусство повествования, которое, уходя своими корнями в польско-еврейские культурные традиции, поднимает вечные вопросы».
1979	Одисеас Элитис	«За поэтическое творчество, которое в русле греческой традиции, с чувственной силой и интеллектуальной проницательностью рисует борьбу современного человека за свободу и независимость».
1980	Чеслав Милош	«С бесстрашным ясновидением показал незащищенность человека в мире, раздираемом конфликтами».

1980-е

Год	Имя	Тема
1981	Элиас Канетти	«За огромный вклад в литературу, высветивший значение человеческой совести».
1982	Габриэль Гарсиа Маркес	«За романы и рассказы, в которых фантазия и реальность, совмещаясь, отражают жизнь и конфликты целого континента».
1983	Уильям Голдинг	«За романы, в которых обращается к сущности человеческой природы и проблеме зла, все они объединены идеей борьбы за выживание».
1984	Ярослав Сейферт	«За поэзию, которая отличается свежестью, чувственностью и богатым воображением и свидетельствует о независимости духа и разносторонности человека».
1985	Клод Симон	«За сочетание в его творчестве поэтического и живописного начал».
1986	Воле Шойинка	«За создание театра огромной культурной перспективы и поэзии».
1987	Иосиф Бродский	«За всеобъемлющее творчество, пропитанное ясностью мысли и страстностью поэзии».
1988	Нагиб Махфуз	«За реализм и богатство оттенков арабского рассказа, который имеет значение для всего человечества».
1989	Камило Хосе Села	«За выразительную и мощную прозу, которая сочувственно и трогательно описывает человеческие слабости».
1990	Октавио Пас	«За пристрастные всеобъемлющие произведения, отмеченные чувственным интеллектом и гуманистической целостностью».

1990-е

Год	Имя	Тема
1991	Надин Гордимер	«Своим великолепным эпосом принесла огромную пользу человечеству».
1992	Дерек Уолкотт	«За яркое поэтическое творчество, исполненное историзма и являющееся результатом преданности культуре во всем её многообразии».
1993	Тони Моррисон	«В своих полных мечты и поэзии романах оживила важный аспект американской реальности».
1994	Кэндзабуро Оэ	«C поэтической силой создаёт воображаемый мир, в котором реальность и миф, объединяясь, представляют тревожную картину сегодняшних человеческих невзгод».
1995	Шеймас Хини	«За лирическую красоту и этическую глубину поэзии, открывающую перед нами удивительные будни и оживающее прошлое».
1996	Вислава Шимборская	«За поэзию, которая с предельной точностью описывает исторические и биологические явления в контексте человеческой реальности».
1997	Дарио Фо	«Наследуя средневековых шутов, порицает власть и авторитет и защищает достоинство угнетенных».
1998	Жозе Сарамагу	«Используя притчи, подкрепленные воображением, состраданием и иронией, даёт возможность понять иллюзорную реальность».
1999	Гюнтер Грасс	«Его игривые и мрачные притчи освещают забытый образ истории».
2000	Гао Синцзянь	«Произведения вселенского значения, отмеченные горечью за положение человека в современном мире, которые открывают новые пути перед китайской прозой и драматургией».

2000-е

Год	Имя	Тема
2001	Видиадхар Найпол	«За синтез проницательного повествования и непреклонной честности в произведениях, заставляющих нас задуматься над фактами, которые обсуждать обычно не принято».
2002	Имре Кертес	«За творчество, в котором хрупкость личности противопоставлена варварскому деспотизму истории».
2003	Джон Кутзее	«В бесчисленных вариациях показывает неожиданную сопричастность постороннего».
2004	Эльфрида Елинек	«За музыкальные переливы голосов и отголосков в романах и пьесах, которые с экстраординарным лингвистическим усердием раскрывают абсурдность социальных клише и их порабощающей силы».
2005	Гарольд Пинтер	«В своих пьесах приоткрывает пропасть, лежащую под суетой повседневности, и вторгается в застенки угнетения».
2006	Орхан Памук	«В поисках меланхоличной души родного города нашёл новые символы для столкновения и переплетения культур».
2007	Дорис Лессинг	«Повествующей об опыте женщин, со скептицизмом, страстью и провидческой силой подвергшей рассмотрению разделённую цивилизацию».
2008	Жан-Мари Гюстав Леклезио	«Автор новых направлений, поэтических приключений, чувственных восторгов, исследователь человечества вне пределов правящей цивилизации».
2009	Герта Мюллер	«С сосредоточенностью в поэзии и искренностью в прозе описывает жизнь обездоленных».
2010	Марио Варгас Льоса	«За детальное описание структуры власти и за яркое изображение восставшего, борющегося и потерпевшего поражение человека» [1]

2010-е

Год	Имя	Тема
2011	Томас Транстрёмер	«За его краткие, полупрозрачные образы, которые дают нам обновлённый взгляд на реальность» [2]

Рекорды

• Больше всего лет к моменту получения Нобелевской премии по литературе было Дорис Лессинг — 87. Она же является самым пожилым из ныне живущих лауреатов.
• Самым молодым лауреатом Нобелевской премии по литературе является Редьярд Киплинг, который получил премию в 42 года в 1907 году.
• Самую длинную жизнь прожил лауреат 1950 года Бертран Рассел, который скончался 2 февраля 1970 года в возрасте 97 лет.
• Самая короткая жизнь среди лауреатов Нобелевской премии по литературе досталась Альберу Камю, который погиб в автокатастрофе в возрасте 46 лет.
• Первой женщиной, удостоенной Нобелевской премии по литературе, стала Сельма Лагерлёф в 1909 году. С тех пор лауреатами стали ещё 11 женщин, что составляет самое большое число среди женщин-лауреатов других Нобелевских премий, кроме Нобелевской премии мира, которой были удостоены 15 женщин.

Наиболее часто используемые лауреатами языки

№	Язык произведения	Лауреатов	%
1	Английский	26	24,30
2—3	Французский Немецкий	13	12,15
4	Испанский	11	10,28
5	Шведский	7	5,61
6	Итальянский	6	5,61
7	Русский	5	4,67
8	Польский	4	3,74
9—10	Датский Норвежский	3	2,80
11—12	Греческий Японский	2	1,87
13—25	Арабский Бенгальский Венгерский Иврит Идиш Исландский Китайский Окситанский Португальский Сербохорватский Турецкий Чешский Финский	1	0,93

Критика

Нобелевская премия по литературе неоднократно подвергалась критике. При этом критики отмечали следующие обстоятельства:

• Поскольку Нобелевский комитет существует в западной историко-культурной традиции, то неудивительно, что в основном Нобелевскую премию по литературе получают писатели из Европы и США. Количество писателей-лауреатов из Азии, где существует многовековая, даже тысячелетняя литературная традиция, и тем более из Африки пренебрежимо мало. Это, по мнению Вадима Кожинова^[3], свидетельствует о том, что премии малоизвестным на Западе писателям из Азии и Африки — не более, чем «показные» акции лишь для того, чтобы убедить всех во всемирности премии.
• Среди представителей западных литератур непропорционально велика доля писателей-лауреатов из скандинавских стран — Финляндии, Норвегии, Швеции и Дании. Особенно сильным скандинавское представительство в числе лауреатов премии было в первой трети XX века.
• Многие значительные писатели, оказавшие влияние на литературу XX века, премию не получили. Их место в перечне лауреатов заняли имена, представляющиеся гораздо менее весомыми. Целый ряд лауреатов Нобелевской премии в своих Нобелевских лекциях и интервью после вручения им премий называли имена тех, кто не получили этой награды, более достойными^[3]. В частности, Синклер Льюис и Джон Стейнбек назвали в этом качестве Шервуда Андерсона, Хуан Рамон Хименес — Федерико Гарсиа Лорку, Франсуа Мориак — Августа Стриндберга, Уильям Фолкнер — Томаса Вулфа, Элиас Канетти — Роберта Музиля, Пабло Неруда — Поля Валери, Гюнтер Грасс — Альфреда Дёблина, Иосиф Бродский — Осипа Мандельштама, Марину Цветаеву, Роберта Фроста, Анну Ахматову, Уистена Одена.
• Во многих случаях присуждение или неприсуждение премии базировалось на идеологических мотивах. Так, Пётр Вайль утверждает: «Нобелевский комитет, как любое интеллигентское сообщество, состоит из людей левых убеждений. Левых, естественно, по европейской терминологии. Именно поэтому один из величайших писателей XX века, Борхес, не получил Нобелевской премии. Все дело в том, что он нанес визит Пиночету, пожимал ему руку и хвалил за то, что он сокрушил коммунистов. При этом все понимали величие Борхеса как писателя, но Пиночета не простили»^[4]. Не в последнюю очередь это относится к писателям из России. Так, премия не была присуждена Льву Толстому, так как, по мнению секретаря шведской академии Карла Вирсена, категорически выступившего против кандидатуры Толстого, «этот писатель осудил все формы цивилизации и настаивал взамен их принять примитивный образ жизни, оторванный от всех установлений высокой культуры… Всякого, кто столкнется с такой косной жестокостью по отношению к любым формам цивилизации, одолеет сомнение. Никто не станет солидаризироваться с такими взглядами»^[3].Среди русских номинантов на премию были выдвинуты Владимир Набоков и Дмитрий Мережковский. Четыре из пяти русских писателей, ставших лауреатами (за исключением Шолохова), так или иначе находились в конфликте с советской властью: Бунин и Бродский были эмигрантами, Солженицын был диссидентом, Пастернак получил премию за роман, опубликованный за границей. Соответственно, вручение им премии имело, по мнению критиков с советской стороны^[3], исключительно политическую причину. Существует, впрочем, и иная точка зрения, ставящая политизированность вопроса под сомнение: «Александр Солженицын стал лауреатом в 1970 году. Мир ещё не знал „Архипелага ГУЛАГа“ и „Красного колеса“. Стокгольмские академики во многом руководствовались восторженными мнениями официального советского литературоведения по поводу первых произведений писателя»^[5]. По мнению самого Александра Солженицына, не менее политический характер носило и вручение премии Шолохову, призванное уравновесить более раннюю премию Пастернаку, а Мстислав Ростропович в своём Открытом письме иронизирует над самой критикой такого рода как над беспринципным политиканством^[6].

Примечания

1. ↑ Нобелевскую премию по литературе получил перуанец Марио Варгас Льоса
2. ↑ http://vz.ru/news/2011/10/6/528187.html Назван лауреат Нобелевской премии по литературе]
3. ↑ ^{1 2 3 4} Кожинов. В. Нобелевский миф. // Кожинов В. Судьба России. М.,1997.
4. ↑ Петр Вайль: «Я — русский литератор и американский гражданин, живу в Чехии, а хочу жить в Италии». См. также: Маркос Рикардо Барнатан: «Друзья говорили — не читай Борхеса!»
5. ↑ С. Карпова. Нобелевская премия: Книги и люди
6. ↑ Ю.Цурганов. «Внутренних дел не осталось на нашей тесной Земле»: К 35-летию присуждения Нобелевской премии Александру Солженицыну // «Россія» № 40(942) от 20 октября 2005

Ссылки

См. также

Категории:

• Лауреаты Нобелевской премии по литературе
• Нобелевские премии
• Литературные премии
• Списки лауреатов премий
• Списки:Литература

Wikimedia Foundation. 2010.

• Интенциональность
• Континуум-гипотеза

Смотреть что такое «Нобелевская премия по литературе» в других словарях:

• Нобелевская премия по литературе — Нобелевская премия по литературе, присуждается писателю, чьи произведения приближаются к идеальным . Сам Альфред Нобель в последние годы своей жизни пробовал свои силы на литературном поприще и начал писать фантастические произведения. В его… …   Энциклопедия ньюсмейкеров

• Нобелевская премия: история учреждения и номинации — Нобелевские премии наиболее престижные международные премии, ежегодно присуждаемые за выдающиеся научные исследования, революционные изобретения или крупный вклад в культуру или развитие общества и названные в честь их учредителя, шведского… …   Энциклопедия ньюсмейкеров

• Нобелевская премия (фильм — Нобелевская премия (фильм, 1963) Нобелевская премия The Prize Жанр детективный триллер …   Википедия

• Нобелевская премия (фильм, 1963) — Нобелевская премия The Prize Жанр криминальный фильм драма триллер …   Википедия

• Нобелевская премия по физике — Вильгельм Рентген (1845 1923), первый лауреат Нобелевской пр …   Википедия

• НОБЕЛЕВСКАЯ ПРЕМИЯ — международная премия, названная по имени ее учредителя шведского инженера химика А. Б. Нобеля. Присуждаются ежегодно (с 1901 г.) за выдающиеся работы в области физики, химии, медицины и физиологии, экономики (с 1969 г.), за литературные… …   Юридическая энциклопедия

• Нобелевская премия — Медаль, вручаемая лауреату Нобелевской премии Нобелевская премия (швед. Nobelpriset, англ. Nobel Prize …   Википедия

• НОБЕЛЕВСКАЯ ПРЕМИЯ — международная премия, названная по имени ее учредителя шведского инженера химика А. Б. Нобеля. Присуждаются ежегодно (с 1901 г.) за выдающиеся работы в области физики, химии, медицины и физиологии, экономики (с 1969 г.), за литературные… …   Энциклопедический словарь экономики и права

• За 106 лет Нобелевская премия претерпела лишь одно новшество — Церемония вручения Нобелевских премий, учрежденных Альфредом Нобелем, и Нобелевской премии мира проходит каждый год в день смерти А.Нобеля, в Стокгольме (Швеция) и Осло (Норвегия). 10 декабря 1901 года состоялась первая церемония вручения… …   Энциклопедия ньюсмейкеров

• Малая Нобелевская премия республики Коми — Малая Нобелевская премия республики Коми  награда, которая вручается школьникам Республики Коми, достигшим наибольших успехов в обучении, исследовательской, творческой и спортивной деятельности, а также их учителям и воспитателям. Содержание …   Википедия

dal.academic.ru

Лауреаты Нобелевской премии — представители СССР и России

Жорес Иванович Алферов — лауреат Нобелевской премии в области физики (2000) за фундаментальные исследования в сфере информационных и коммуникационных технологий и разработки полупроводниковых элементов, используемых в сверхбыстрых компьютерах и оптоволоконной связи. Первый патент в области гетеропереходов академик получил в 1963 году, когда вместе с Рудольфом Казариновым создал полупроводниковый лазер, который теперь применяется в оптико-волоконной связи и в проигрывателях компакт-дисков. Нобелевская премия была разделена между Жоресом Алферовым, Гербертом Кремером и Джеком Килби. Жорес Алферов участвовал в создании отечественных транзисторов, фотодиодов, германиевых выпрямителей высокой мощности, обнаружил явление сверхинжекции в гетероструктурах, создал “идеальные” полупроводниковые гетероструктуры

Николай Геннадиевич Басов — лауреат Нобелевской премии в области физики (1964) зa фундаментальные исследования в области квантовой радиофизики, позволившие создать генераторы и усилители нового типа — мазеры и лазеры (совместно с Ч. Таунсом и А.М. Прохоровым), один из основополагателей квантовой электроники. Басову принадлежит идея использования в лазерах полупроводников, он обратил внимание на возможность использования лазеров в термоядерном синтезе, и последующие его работы привели к созданию нового направления в проблеме управляемых термоядерных реакций — методов лазерного термоядерного синтеза

Виталий Лазаревич Гинзбург — получил Нобелевскую премию по физике (2003) за разработку теории сверхтекучести и сверхпроводимости (совместно с А. Абрикосовым и Э. Леггеттом). Теория Гинзбурга—Ландау описывает электронный газ в сверхпроводнике как сверхтекучую жидкость, которая при сверхнизких температурах протекает сквозь кристаллическую решетку без сопротивления. Эта теория позволила выявить несколько важных термодинамических соотношений и объяснила поведение сверхпроводников в магнитном поле. Индекс цитируемости совместной работы Гинзбурга и Ландау — один из самых высоких за всю историю науки. Гинзбург одним из первых понял важнейшую роль рентгеновской и гамма-астрономии; он предсказал существование радиоизлучения от внешних областей солнечной короны, предложил метод изучения структуры околосолнечной плазмы и метод исследования космического пространства по поляризации излучения радиоисточников

Петр Леонидович Капица — удостоен Нобелевской премии по физике (1978) за фундаментальные исследования в области физики низких температур. Создал новые методы ожижения водорода и гелия, сконструировал новые типы ожижителей (поршневые, детандерные и турбодетандерные установки. Турбодетандер Капицы заставил пересмотреть принципы создания холодильных циклов, используемых для ожижения и разделения газов, что существенно изменило развитие мировой техники получения кислорода. Разработал технику получения жидкого гелия и открыл явление сверхтекучести гелия II. Эти исследования стимулировали развитие квантовой теории жидкого гелия, разработанной Л. Д. Ландау

Лев Давидович Ландау — удостоен Нобелевской премии по физике (1962) за основополагающие теории конденсированной материи, в особенности жидкого гелия. Ландау объяснил сверхтекучесть, используя новый математический аппарат: он рассмотрел квантовые состояния объема жидкости почти так же, как если бы та была твердым телом. В числе его научных достижений создание теории электронного диамагнетизма металлов, создание вместе с Е. М. Лифшицем теории доменного строения ферромагнетиков и ферромагнитного резонанса, создание общей теории фазовых переходов второго рода. Кроме того Лев Давидович Ландау вывел кинетическое уравнение для электронной плазмы и вместе Ю. Б. Румером разработал каскадную теорию электронных ливней в космических лучах

Александр Михайлович Прохоров — Нобелевская премия по физике (1964) присуждена за фундаментальные работы по квантовой электронике. Исследования в области электронного парамагнитного резонанса, проведенные Прохоровым в 60-х годах прошлого века, привели к созданию квантовых усилителей СВЧ-диапазона, обладающих предельно малыми шумами, впоследствии на их основе были разработаны приборы, которые сейчас широко применяются в радиоастрономии и дальней космической связи. Прохоров предложил новый тип резонатора — открытый резонатор, с такими разонаторами сейчас работают лазеры всех типов и диапазонов

Игорь Иванович Тамм — получил Нобелевскую премию по физике (1958) совместно с Павлом Черенковым и Ильей Франком за открытие и истолкование эффекта Черенкова (эффект излучения сверхсветового электрона), хотя сам Тамм не причислял эту работу к своим наиболее важным достижениям. Позднее “эффект Черенкова” был объяснен с точки зрения квантовых представлений учеником Тамма Виталием Гинзбургом. Тамм впервые высказал мысль, что силы и вообще взаимодействия между частицами возникают в результате обмена другими частицами и предположил, что в основе взаимодействия протона и нейтрона лежит обмен электрона и нейтрино. Тамм построил количественную теорию ядерного взаимодействия, предложенная им конкретная модель оказалась неподходящей, но сама идея была очень плодотворной, все последующие теории ядерных сил строились по схеме, разработанной Таммом. Его работы позволили ученым продвинуться в понимании ядерных сил. Много сделано им также и в области классической электродинамики

Илья Михайлович Франк — Нобелевская премия по физике (1958) за открытие и истолкование “эффекта Черенкова” (совместно с Павлом Черенковым и Игорем Таммом), что позволило продвинуть исследования в области физики плазмы, астрофизики, радиоволн и ускорения частиц. Франк сформулировал теорию переходного излучения (вместе с Виталием Гинзбургом), его теоретические и экспериментальные работы в области распространения и увеличения числа нейтронов в уран-графитовых системах внесли вклад в создание атомной бомбы

Павел Алексеевич Черенков — удостоен Нобелевской премии по физике (1958) за открытие и истолкование “эффекта Черенкова” вместе с Игорем Таммом и Ильей Франком. Черенков обнаружил, что гамма-лучи (обладающие гораздо большей энергией и, следовательно, частотой, чем рентгеновские лучи), испускаемые радием, дают слабое голубое свечение в жидкости —— явление, которое отмечалось и раньше, но не находило объяснения. Франк и Тамм предположили, что излучение Черенкова возникает, когда электрон движется быстрее света (в жидкостях электроны, выбитые из атомов, могут двигаться быстрее света, если падающие гамма-лучи обладают достаточной энергией). Счетчики Черенкова (основанные на обнаружении излучения Черенкова) используются для измерения скорости единичных высокоскоростных частиц, с помощью такого счетчика был открыт антипротон (отрицательное ядро водорода)

ria.ru

Боб Дилан — поэт, музыкант и лауреат Нобелевской премии / Новости культуры / Tvkultura.ru

И сенсации на этой неделе мы с вами тоже дождались. Нобелевская премия по литературе присуждена рок-певцу Бобу Дилану. Комментариев уже море. Кто-то торжествует, кто-то недоумевает, некоторые негодуют. То есть, вроде бы, дали как поэту, но для всех Дилан прежде всего, музыкант. В букмекерских конторах его шанс получить Нобелевскую оценивали как один к пятидесяти. И вот же, гром среди ясного неба. Кстати, в день объявления имени лауреата представители шведской академии до лауреата не могли дозвониться. Он спал перед концертом. Антон Николаев о том, почему все-таки литературную премию дали музыканту.

Объявление нобелевского лауреата по литературе походило на зачитывание приговора суда. Не единой эмоции на лице. Впрочем, наверное, это можно объяснить суровым нордическим характером.

«Нобелевская премия по литературе за 2016-й год присуждается Бобу Дилану «За создание нового поэтического языка в великой американской песенной традиции».

Новость была встречена овациями, хотя и вызвала удивление. Наиболее вероятным претендентом считали вовсе не рок-музыканта. Представители шведской академии, отвечающей за присуждение Нобелевской премии, пояснили. Боб Дилан – автор-исполнитель своих песен, а, значит, поэт. Кроме того, перу Дилана принадлежат и несколько литературных текстов.

«Выбор может показаться неожиданным, но если оглянуться назад, вы увидите Гомера и Сафо. Они писали поэтические тексты, которые должны были исполняться под музыку или в театре. Это справедливо и для Боба Дилана», – прокомментировала постоянный секретарь Шведской академии Сара Даниус.

Бобу Дилану 75 лет. На его счету более 50 альбомов. По мнению журнала Rolling Stone, он вторая после The Beatles фигура в истории рок-музыки.

Хотя в 1964-м на их первой встрече в Нью-Йорке Леннон и Маккартни смотрели на Дилана, как на кумира и учителя.

«Это была большая честь с ним познакомиться. Была сумасшедшая вечеринка, на которой мы встретились. Я решил тогда, что обрел смысл жизни», – говорит музыкант Пол Маккартни.

У Боба Дилана 9 премий «Грэмми» и Пулитцеровская премия за влияние на поп-музыку и американскую культуру.

«Это и заслуженная премия, и немножко странная. Заслуженная почему? Потому что замечательный музыкант, замечательный певец, автор замечательных текстов. Но с другой стороны – идет размывание жанра, потому что Нобелевские премии давались либо за большую прозу, либо за большую поэзию», – считает писатель и литературовед Игорь Волгин.

Кстати, советские поэты высоко ценили творчество американского рок-барда. В 1985 году Евгений Евтушенко и Андрей Вознесенский пригласили Боба Дилана в «Лужники» на интернациональный вечер поэзии. Дилан сыграл всего две песни и был не понят, – музыка неброская, английские стихи недоступны… «При полном молчании поэт удалился», – вспоминал потом Вознесенский. Кстати, потом он отпаивал заезжую звезду чаем у себя в Переделкино.

Другое дело – англоязычный мир. Там Боб Дилан – кумир, который внедрил высокую поэзию в поп-культуру. Ему ставят памятники, ему подражают, в его родном городе Дулуте даже канализационный люк с именем шестидесятника. Похоже, скоро в американских школах, наряду с Твеном и Сэлинджером, будут изучать произведения великого американского писателя Боба Дилана.

«Он поэт, поэтому и получил премию по литературе. Кто-то из людей, с кем я работал, говорят, за что дали Бобу Дилану? Да потому что он поэт и написал сотни и сотни песен».

Обладателями нобелевской премии по литературе в разное время становились писатели, драматурги, поэты. В том числе – и из России: Бунин, Пастернак, Шолохов, Бродский и Солженицын… Рок-исполнителю нобелевская премия присуждается впервые. Тем самым нобелевский комитет существенно раздвигает рамки того, что принято считать литературным творчеством.

Новости культуры
 

Читайте также:
Боб Дилан стал первым рок-музыкантом, получившим Нобелевскую премию в области литературы

Нобелевская премия по литературе присуждена Бобу Дилану

tvkultura.ru

Т. Марченко. Избрание и не. Русские писатели и Нобелевская премия 1914–1937 [НГ ExLibris, 11.05.2000]

Эта статья не приурочена к юбилею: за 99 лет присуждения Нобелевской премии по литературе писатели из России получали ее всего шесть раз, так что «наших» круглых дат пришлось бы дожидаться долго. Русских лауреатов до обидного мало, но среди отвергнутых уже в первые годы оказались Эмиль Золя, Генрик Ибсен и Август Стриндберг, и несколько лет подряд, с 1902-го по 1905-й, шведские академики упорно отвергали кандидатуру Льва Толстого, сразу упустив великолепный шанс многократно увеличить значимость награды. В период до Второй мировой войны претендентами на Нобелевскую премию становились Дмитрий Сергеевич Мережковский (номинации 1914-го,1915-го,1930–1937 гг.), Алексей Максимович Горький (1918-й,1923-й,1928-й,1930-й), Иван Алексеевич Бунин (1923-й,1930–1933 гг.), Константин Дмитриевич Бальмонт (1923-й) и Иван Сергеевич Шмелев (1931-й,1932-й). Но лишь в 1933 г. Бунин стал первым русским нобелевским лауреатом по литературе[1].

Мережковский

С предложением кандидатуры популярного не только в России, но и в Европе — благодаря многочисленным переводам — исторического романиста, критика и поэта Дмитрия Мережковского выступил в 1914 г. известный литературовед академик Н. А. Котляревский. По заведенному порядку Нобелевский комитет обратился за отзывом о творчестве русского писателя к своему эксперту по славянским литературам, профессору Альфреду Йенсену. Именно Йенсен убедил некогда членов Шведской академии в решительном несоответствии разрушительной философии позднего Толстого (который отрицал — подумать только! — и брак, и государство, и церковь) букве завещания Альфреда Нобеля, где была специально оговорена «идеалистическая направленность» отмечаемых произведений[2].

Обстоятельный обзор творчества Мережковского являет собой любопытный пример восприятия России в «сознании западного человека», как аттестует себя Йенсен, незаметно подменяя рассмотрение произведений писателя собственными безапелляционными суждениями о Петре I, Льве Толстом, русской революции. Так, основная идея «блестящей гигантской мировой истории» — трилогии «Христос и Антихрист» представляется эксперту убедительной лишь до тех пор, пока она раскрывается на материале античности («Юлиан Отступник») и Возрождения («Леонардо да Винчи»). Как только Мережковский переносит параллели и сопоставления на русскую почву («Петр и Алексей»), Йенсен объявляет задачу «поистине неразрешимой», не усматривая «исторической и логической связи» между обновляющейся Европой и Россией. Реформы Петра профессор-славист читает «поверхностными», никак не повлиявшими на духовную жизнь России; эпопею «Война и мир» походя оценивает как совершенно «лишенную понимания истории» — впрочем, для эксперта творчество Толстого в целом отличается «тотальным непониманием истории», как и «непониманием» иных, столь ясных Йенсену истин. Наконец, Россию начала века рецензент, опираясь на книги Мережковского «Грядущий хам» и «Больная Россия», безмятежно оценивает как страну, где «едва ли можно говорить о глубокой революции», а лишь о «вечном возмущении вечных рабов».

Несмотря на широкий диапазон мнений о творчестве Мережковского — от дифирамбических до весьма критических,— Йенсен считает его кандидатуру достойной премии «за художественное мастерство изображения, универсальное содержание и идеалистическое направление». Йенсен был настоящим знатоком «жанра»: эта рекомендация прямо соответствовала формулировке завещания Альфреда Нобеля.

Однако вердикт Нобелевского комитета 1914 г. оказался не в пользу «талантливого писателя с большой начитанностью и образованием», который с «рвением и усердием», достойными уважения, создает произведения «согласно априорным теориям или, правильнее сказать, фантазиям». Академиков не вдохновили «образы апокалиптического светопреставления, которые имеют целью превознести спасительную силу России для существования человечества и религии». Впрочем, в год начала Первой мировой войны премию было решено не присуждать вообще.

Убедившись в нерасположении комитета к кандидатуре Мережковского, Йенсен в следующем году, когда писатель был вновь номинирован — на сей раз соотечественником эксперта, поэтом и членом Шведской академии К. Мелином, написал еще несколько страниц, вовсе лишенных комплиментарности. Достижения Мережковского как мыслителя и как психолога уже совсем не кажутся рецензенту выдающимися, а Мережковский-художник пренебрежительно назван «собирателем деталей, цитат и просто списанных страниц». Удивительна не резкость в оценках, переводящая Мережковского из разряда претендентов на Нобелевскую премию в разряд явных «отказников». Удивительно другое: перебирая имена тех славянских писателей, которые были, по его мнению, «достойны» Нобелевской премии, Йенсен прежде всего называет… Льва Толстого. Но ушедший из жизни «великий романист» «уже вне игры», проговаривается Йенсен, приоткрывая — для будущих исследователей архивов, конечно, а не для искушенных членов нобелевского жюри — атмосферу «большой игры», которая окружает ежегодный выбор Шведской академии и которая в столь невыгодном свете выставляет его самого.

О Мережковском рецензент небрежно заметил, что он «не соответствует строгим правилам Нобелевской премии», и шведские академики без колебаний с ним согласились. Более того, в заключении было высказано мнение об отсутствии достаточных оснований «для восхваления» сочинений русского писателя, которые раньше слышались в его адрес в его стране и за рубежом, но стали «постепенно стихать». Нобелевским лауреатом 1915 г. стал великий француз Ромен Роллан, а имя Мережковского исчезло из списка претендентов ровно на пятнадцать лет.

Однако доктор Альфред Йенсен не был бы самим собой, если бы не менял мнений о русских писателях от года к году. В 1918 г. ему пришлось давать экспертное заключение о творчестве Максима Горького. Скромный по объему очерк об одной из ключевых фигур литературы ХХ века завершался неожиданным пассажем: «Хотя меня об этом и не просили,— признает Йенсен,— не могу не выразить своего сожаления, что в список 1918 г. из русских писателей включен Максим Горький, в то время как имя Д. С. Мережковского не фигурирует». Предполагая, видимо, что несколько изумит уважаемых академиков, Йенсен пытается найти весомые аргументы для крайностей, которым подвержены его взгляды, и в конце концов заявляет, что литературный труд Мережковского «навсегда сохранит его имя независимо от Нобелевской премии».

Горький, Бунин и Бальмонт

Что касается Горького, то непредсказуемый специалист по русской литературе сразу оговаривает: «Если бы Максим Горький был предложен в качестве кандидата на Нобелевскую премию лет 10–15 назад, я <…> счел бы это естественным и довольно правильным». (Здесь в скобках невозможно не усомниться в искренности эксперта: как раз в указанное время он решительно воспротивился присуждению премии Толстому — так обрадовался ли бы он награждению певца грядущей бури Горького?) «Но в 1918 году,— продолжает Йенсен,— выдвинуть Горького впервые — для этого требуется некоторая наивность в соединении с большим незнанием литературного развития Горького и его места в современной русской литературе».

В экспертном заключении Йенсена постоянно подчеркиваются талант и огромная слава раннего Горького, разогнавшего «сонную тишину, которая нависла в конце прошлого века над русской литературой. Необходимы были воздух и солнце, радость жизни и смелость поступков, и все это принес Горький». Высоко оценив, однако, только рассказы и очерки писателя, изо всей его романистики Йенсен выделяет как явную удачу лишь роман «Мать» — и в художественном отношении, и в особенности за «преклонение перед жертвенной любовью матери». Горький представляется Йенсену также слабым драматургом: успех его пьес, «сейчас совершенно забытых», шведский славист всецело приписывает блестящим постановкам Станиславского.

Почтенные академики ограничились весьма лаконичной и абсолютно единодушной записью, что «анархистские и часто совершенно сырые творения» Горького, «без сомнения, никоим образом не вписываются в рамки Нобелевской премии». В тот год в них «вписалось» творчество датчанина Генрика Понтоппидана. А в 1919 г.— когда никто русских писателей не выдвигал — присяжный эксперт спохватился и присовокупил несколько слов о них к отзыву о польском писателе Владиславе Реймонте (будущем лауреате 1924 г.). Йенсен прежде всего поспешил подчеркнуть, что Горький «стоит на службе большевизма». Правда, Альфред Нобель как-то не догадался в своем завещании написать что-либо о политическом облике лауреатов, но шведские академики и литературные эксперты Нобелевского института с успехом восполняли этот «пробел». Йенсен определяет Горького как «двойственную культурно-политическую личность» и «уставшего, давно уже выжатого писателя», который никак не может претендовать на Нобелевскую премию. Видимо, рецензента задело то, что кандидатура Горького была предложена шведским профессором литературы (Б. Хессельманом), тогда как «из списка был исключен писатель, который, однако, неизмеримо выше Горького» — блестящий исторический романист Д. Мережковский, «борец за классическое образование на варварском Востоке», предсказавший наступление ужасной «власти черни». Разумеется, никаких последствий для Мережковского эти запоздалые похвалы не возымели, а для самого Йенсена, скончавшегося в 1921 г., стали последним обращением к русской литературе.

Его преемник Антон Карлгрен, также профессор славистики, но по главному роду занятий и по призванию — журналист, стал в 1923 г. автором обзорных очерков о творчестве сразу трех представителей русской литературы, когда Ромен Роллан предложил на рассмотрение комитета имена Максима Горького, Ивана Бунина и — совершенно неожиданно для всех — Константина Бальмонта. Впрочем, Бальмонт был отвергнут и экспертом, и членами Нобелевского комитета как кандидатура явно неподходящая и больше никогда среди претендентов на престижную награду не фигурировал.

Обращаясь к творчеству Горького, Карлгрен сразу отсылает к работе своего предшественника, поскольку не усматривает ничего примечательного среди произведений писателя, созданных после 1905 г. («стерильная пустыня»). Зато эксперт буквально сражен приговором, который Горький выносит собственной стране, собственному народу, прописывая ему «лошадиную дозу» большевизма в уверенности, что если «пациент умрет», то «в таком случае ничего лучшего он и не заслуживает», а если выдержит, то выйдет «новым, закаленным». В этом безжалостном осуждении, по мнению Карлгрена, не чувствуется «ни малейшего отголоска горячей любви к родине», которая отличала раннего, пылкого Горького и с исчезновением которой он погибает как писатель.

О Бунине, напротив, Карлгрен пишет пространно и горячо, увлекаясь поэтическим стилем писателя и пересказывая его произведения с воодушевлением и тонким пониманием. Однако из импрессионистического очерка эксперта («Бунин — писатель осенний», «Его ухо внимает звукам леса и степи», его «опьяняет тихая грусть о прошлом», его стихи и рассказы — «это осенние цветы, со слабым запахом», совсем непохожие на «орхидеи модернизма, с их яркими красками и наркотическим ароматом») никак не следовало вывода о весомости творчества писателя, о его соответствии суровым требованиям Нобелевской премии.

В заключении Нобелевского комитета 1923 г. произведения Бунина охарактеризованы как «ограниченные и по количеству, и по идейному содержанию», отмеченные эстетизмом и ничем не замечательные («охотнее всего забываешь то, что читал»). Академики готовы признать, что Бунин высоко ценим «несчастными и озлобленными» русскими эмигрантами, хотя «великим писателем он не может быть даже и для них». Напротив, сочинения Горького представляются членам Нобелевского комитета исполненными правды, силы и философской глубины, однако это касается лишь произведений, созданных за двадцать лет до его номинации, что не дает «оснований для того, чтобы отметить его» наградой. Премию 1923 г. присудили крупнейшему поэту ХХ столетия ирландцу Уильяму Батлеру Йейтсу.

Оснований для увенчания Горького не оказалось и в 1928 г., когда Нобелевскому комитету напомнили о писателе известные шведские литераторы В. фон Хейденстам и Т. Хедберг. Теперь Карлгрену пришлось писать обстоятельное заключение о творчестве автора, которого «чествуют в России, как никого из русских писателей до него, и подобная поддержка его кандидатуры общественным мнением… является уникальным случаем в истории Нобелевской премии».

Для эксперта Горький — писатель безусловно тенденциозный, но он уважает эту тенденциозность, продиктованную искренними убеждениями и рождающую живые, подлинные образы: «людей из плоти и крови, исключительных личностей, изображенных с выдающимся мастерством». В мощном творчестве зрелого Горького рецензент усматривает только одну «явную неудачу» — «памфлетный» роман «Жизнь Клима Самгина», звучащий как «ужасный пасквиль» на русскую интеллигенцию. Но в целом творчество писателя конца 1920-х гг. Карлгрен оценивает как «необыкновенный ренессанс», обеспечивший ему «ведущее место в русской литературе».

По результатам обсуждения оказалось, что среди претендентов есть два несомненных лидера: Максим Горький и Сигрид Унсет. Что же именно заставило академиков отказаться от присуждения премии замечательному русскому писателю, «обогатившему мировую литературу»? Ответ на этот вопрос отчасти содержится в специально высказанном мнении одного из членов комитета, авторитетного шведского критика и литературоведа Генрика Шюка, попытавшегося обосновать отклонение кандидатуры Горького и поддержать другого члена Нобелевского комитета, Пера Хальстрема, который полагал, что присуждение премии Горькому «будет превратно истолковано».

На основе экспертного отзыва Г. Шюк постарался создать политический, а отнюдь не литературный портрет Горького, который эволюционировал от «дурной первомайской риторики» к «прямой дискредитации» власти и «агитации» против нее, а затем, после первой русской революции, к большевистской идеологии. Большевизм заставил Горького раздваиваться между требованиями «партийной дисциплины» и глубоким художественным чутьем; в результате ряд ранних работ писателя оказался в глазах академиков достойным Нобелевской премии, но при этом позднейшие его сочинения заслуживают, по их мнению, «совершенно убийственной критики», что и определило окончательный выбор высокого жюри. При всех похвалах литературному мастерству писателя с мировым именем боязливый консерватизм шведских академиков и страх перед возможным скандалом возобладали: Горький оказался отвергнутым прежде всего по политическим соображениям. Лауреатом Нобелевской премии 1928 года стала выдающаяся норвежская романистка С. Унсет.

А с 1930 г. в Шведскую академию начинает обращаться профессор славистики Лундского университета, переводчик и поэт Сигурд Агрель, номинируя сначала Горького, Мережковского и Бунина, потом Бунина и Мережковского и, наконец, одного Мережковского. «Если бы был жив Альфред Нобель,— убеждал профессор в своем первом послании,— он бы наверняка самым горячим образом одобрил предложение» присудить премию «кому-нибудь из писателей, представляющих литературу русской эмиграции». Только по соображениям материальным шведский славист считает кандидатуру Горького, «не испытывающего недостатка в благах мира сего», менее приемлемой. Поколебавшись, Агрель предлагает следующее: дать премию Мережковскому или разделить награду между ним и Буниным.

Однако Мережковский не рассматривался как серьезная кандидатура ни экспертом, ни членами Нобелевского комитета. Для Карлгрена был категорически неприемлем «пророческий голос, исходящий из собственных уст» Мережковского, а созданные им в эмиграции книги, и прежде всего «Тайна Запада. Атлантида — Европа», рецензент считал профанацией, созданием шарлатана, играющего фактами и понятиями, и пренебрежительно аттестовал выстраданные Мережковским убеждения как «фокус-покус». В частности, Карлгрен — житель давно не воевавшей страны — легкомысленно посмеялся над предсказаниями грядущей мировой войны.

Выступая в не совсем уместной роли памфлетиста, Карлгрен иронически восхищается «полиисторическим знанием» писателя и его «совершенно неправдоподобной начитанностью во всевозможной, часто специальной литературе», а также «сообразительностью и комбинаторскими способностями». «Но во всяком случае доминирующее впечатление от произведений Мережковского,— утверждает эксперт, буквально вычеркивая имя писателя из списка претендентов на Нобелевскую премию,— складывается совсем иное: это безграничное изумление». Карлгрен совершенно по-журналистски высмеял сложного, недооцененного им автора, в творчестве которого «больше эрудиции, чем искусства, больше исключительно компиляторства, чем вдохновения, это рядящаяся в высокие слова и сложные термины претенциозная религиозно-философская глубина, к которой несколько утрачено уважение, ибо в последних своих работах Мережковский движется к чистой карикатуре».

Бунин и Шмелев

Участь Мережковского как претендента на Нобелевскую премию была решена. В заключении комитета 1930 г. подчеркнуто, что «последние пророческие, мистические и исторические сочинения Мережковского потерпели почти полный провал», а те, которые некогда выдвигались на премию, «представляются безгранично переоцененными». Кроме того, академики отметили, что не может быть и речи о разделении премии между Мережковским и Буниным, и назвали лишь последнего единственным достойным кандидатом на Нобелевскую премию от русской литературы.

После «тщательного рассмотрения» творчества Бунина в том же 1930 г. Карлгрен решительно заявил, что Бунин «поднимается на уровень, недостижимый ни для кого из русских писателей», а многие страницы его «великолепной прозы» принадлежат «к самым лучшим страницам русской литературы». Ни об одном из русских писателей — претендентов на «литературного Нобеля» — шведские эксперты доселе не писали столь панегирически. И вслед за Карлгреном члены Нобелевского комитета сочли произведения Бунина заслужившими «право на высокую оценку», а в «чрезвычайно значительном труде писателя» — «Жизни Арсеньева» — увидели один из «шедевров русской литературы». Академики, с сожалением указав на тот факт, что Бунин упомянут в номинации только как один из нескольких кандидатов, заметили, что готовы вернуться к рассмотрению писателя как возможного единоличного лауреата при условии, что его автобиографический роман будет завершен и переведен «на более распространенные языки». А премия 1930 г. досталась американцу Синклеру Льюису.

Спустя год Карлгрен, прекрасный знаток русской классики, смело заявляет: «Я едва ли знаю в русской литературе что-либо более потрясающее». «Комитет с живейшей заинтересованностью склоняется к присуждению премии» Бунину, «последнему выдающемуся мастеру русской прозы, продолжающему великую традицию«,— дают убедить себя строгие судьи. Правда, они сами не обнаружили в произведениях писателя аналитической глубины и всечеловеческой масштабности, однако признали в нем «блестящего и оригинального стилиста», «лирика и мыслителя», пафос творчества которого «проистекает из неиссякаемой любви к русской земле». И все же, несмотря на «принципиальную обоснованность» бунинской кандидатуры, премия ускользнула от Бунина и на сей раз: совершенно неожиданно ее присудили вопреки всем установленным правилам скончавшемуся летом этого года многолетнему секретарю Шведской академии поэту Эрику Акселю Карлфельдту.

Тогда же, в 1931 г., в списке русских прозаиков — кандидатов на Нобелевскую премию прибавилось еще одно имя. Потрясенный книгой Ивана Шмелева «Солнце мертвых», его предложил на рассмотрение нобелевского жюри Томас Манн, сам ставший лауреатом незадолго перед тем (в 1929 г.). Но, как ни высоко оценил именно этого русского писателя-эмигранта выдающийся немецкий прозаик, более важным ему представлялось национальное литературное товарищество: одновременно с кандидатурой Шмелева он называет Германа Гессе и указывает, что в случае необходимости остановить выбор на ком-то одном, Гессе заслуживает предпочтения (правда, нобелевским лауреатом он станет только в 1946 г.).

Эксперту не удалось разыскать ни в Швеции, ни в русских центрах Берлина и Праги большинства дореволюционных произведений неведомого ему дотоле писателя. Не имея в своем распоряжении ни текстов его книг, ни каких-либо критических работ о Шмелеве, Карлгрен вынужден прибегнуть к единственному, «темному и подозрительному источнику» — «большевистской» истории литературы, и потому задумывается прежде всего над тем, где проходит граница «между делом агитатора и делом художника-реалиста».

Только одно обличительное произведение оказалось доступным Карлгрену и позволило ему попытаться решить эту проблему — «Человек из ресторана», блестящая по виртуозности сказового мастерства повесть, разоблачительным — «безответственным и безнравственным» — страницам которой «революционные элементы в России аплодируют до сегодняшнего дня». Рецензент сетует на чувство сожаления, которое охватывает при чтении нетенденциозных сочинений писателя («Неупиваемая чаша»), на то, что «человек со столь бесспорным художественным талантом, со столь острой наблюдательностью и блестящим изобразительным даром так односторонне интересуется одной сферой, политикой, в вопросах которой он, по-видимому, весьма слабо разбирается и в которой он выступает довольно жалкой фигурой».

Ознакомившись лишь с переводом «прекрасной книги» «Человек из ресторана», академики слово в слово повторили выводы своего эксперта: они согласились с тем, что «у Шмелева есть задатки поистине великого писателя, но он не стал им». К сожалению, имя Шмелева лишь эпизодически мелькнуло в номинациях на Нобелевскую премию, и рекомендательное письмо знаменитого голландского слависта Н. Ван-Вейка в следующем, 1932, году не изменило мнения шведских академиков о писателе.

Бунин единственный и первый

В 1932 г. заключение Нобелевского комитета и о творчестве Бунина было гораздо более сдержанным, чем за год перед тем. Переводы плохо убеждали строгое жюри, а воодушевление от экспертного очерка Карлгрена за год успело остыть. Видимо, рецензент был прав, с грустью признавая, что для «широкого европейского читателя творчество Бунина навсегда останется закрытой книгой. <…> Его искусство слишком утонченное, слишком артистически рафинированное, его тона и краски слишком мягкие, чтобы привлечь к себе внимание на мировой выставке в конкуренции с более грубыми и сильными голосами и более яркими красками. Возможно также, что его произведения слишком малы, чтобы не быть заставленными большими полотнами». Карлгрен угадал: премию 1932 г. получил Джон Голсуорси, создатель «Саги о Форсайтах». «Разжиженность» чересчур лирической бунинской прозы, «излишняя словесная расточительность» его расхваленного стиля не вызывали энтузиазма у академиков. Хотя их голоса и разделились. Единства не было и в следующем году; у каждого из пяти членов комитета были свои «фавориты», представители разных национальных литератур, и мнение большинства постепенно стало склоняться в пользу португальского поэта А. ди Оливейры (никогда, впрочем, не ставшего нобелевским лауреатом). Но разгоревшаяся дискуссия заставила вспомнить о Бунине, несколько лет подряд столь близком к победе. Именно отсутствие единодушного мнения по нескольким из предложенных кандидатур и подтолкнуло академиков к окончательному выбору.

Его обоснование содержится, собственно, в экспертном заключении Карлгрена, написанном за несколько лет до присуждения Бунину премии. «Он, конечно, не гигант, в сравнении с великими русскими романистами, с их широким охватом общечеловеческих проблем. Но он все же законный наследник русской классики, который в своей области обогатил ее сокровищницу новыми, не сверкающими роскошью драгоценностями, но изумительно чистыми самородками. В творчестве Бунина полнозвучная симфония великого русского классического оркестра звенит завершающим, быть может, чуть приглушенным, но кристально чистым, чарующим, глубоко трогающим аккордом». Следование «великим традициям русской повествовательной прозы», отмеченное академиками, стало для Бунина пропуском к заветной цели.

В пятницу, 10 ноября 1933 г., газеты всего мира оповестили о принятом накануне решении Шведской академии. Выбор Бунина многим показался небезупречным. Шведские газеты левой ориентации возмущенно доказывали, что Максим Горький имеет гораздо больше заслуг перед русской, да и перед мировой литературой; слава его, конечно, была несоизмерима со слабой известностью Бунина, которого за рубежом знали лишь собратья по перу и редкие ценители. Но и в ликовании для Бунина было несомненно, что присуждение Нобелевской премии — это кульминация не только в его творческой биографии, но и в судьбе всего русского зарубежья. Русская эмиграция морально восторжествовала, и ее счастливое сопереживание своему нобелевскому лауреату не затронуло, пожалуй, лишь одного человека — Мережковского. Трезвым умом ученого он понимал, что утратил последние шансы стать нобелевским лауреатом, но великий идеалист не мог с этим смириться. Тем более что верный Сигурд Агрель продолжал выдвигать писателя на Нобелевскую премию каждый год, с 1930-го по 1937-й, и только внезапная кончина прервала его воззвания к академикам.

Но с обескураживающим постоянством члены Нобелевского комитета из года в год записывают в своих заключениях, что «кандидатура Мережковского никогда не встречала сочувствия» и что комитет «решительно выступает против него». В своем последнем отзыве Карлгрен безжалостно констатировал, что «христианство Мережковского, которое он проповедует с бесконечным глубокомыслием, с ошеломляющим псевдонаучным аппаратом, в злобном и надменном полемическом тоне и бурлящем потоке слов», возможно, «интересно для богословов», но скорее должно быть «отнесено к области психиатрии». Так, горьким и окончательным поражением завершилось долгое, более чем двадцатилетнее предстояние Мережковского перед Нобелевским ареопагом. Академики согласились в том, что последние «запутанные» сочинения писателя являются «мистическими религиозными спекуляциями». «Комитет, который всегда был холодно настроен к его выдвижению на премию, также и сейчас занимает позицию отвода» его кандидатуры — замыкающей список 1937 г. (а премия была присуждена французу Роже Мартен дю Гару).

* * *

Почти четверть века русская литература ждала нового нобелевского лауреата. Всего через несколько лет, в начале третьего тысячелетия, станут доступны архивные документы, связанные с выдвижением и обсуждением кандидатуры Бориса Пастернака; чуть позже — Михаила Шолохова; и еще очень нескоро исследователям удастся заглянуть в папку с именем Александра Солженицына… Можно будет, наконец, узнать, почему так и не стали лауреатами Нобелевской премии Анна Ахматова и Владимир Набоков. Но это совсем другая история.

 

1. Материалы Нобелевского комитета, хранящиеся в архиве Шведской академии, становятся доступными только по истечении полувекового срока. Автор выражает глубокую благодарность сотрудникам Шведской академии — как за предоставленную возможность использовать уникальные архивные документы, так и за любезное приглашение на Нобелевскую церемонию 1998 г. Все материалы из архива академии цитируются в переводе со шведского.
2. Подробнее см.: Хетсо Г. Почему Лев Толстой не стал нобелевским лауреатом // Лит. газ. 1996. 16 окт. С. 6.

noblit.ru